"Андрей Калганов. Родина слонов ("Шаман всея Руси" #2) " - читать интересную книгу автора

разжигали священное пламя, ныне только псы бездомные бродят.
"Раны-то страшные, - подумал Степан, - но, видать, жизненно важные
органы не задеты. Кажется, даже легкое не повреждено - дышит грек ненатужно.
Коли не истечет кровью, вполне может оправиться".
Над ромеем стояла древняя бабка, беспрестанно шептала заговоры:
"Затворись раны страшные, затворись раны горькие, высуши кровушку,
Хорс-солнышко, пособи молодцу Род-батюшка..."
Марфуша била поклоны, часто крестясь и целуя нательный крестик.
Забившись в угол, скулил вислоухий щенок - любимец хозяина.
Кровь и не думала останавливаться. Бабка прыгала, кружилась, размахивая
куриной лапой, но бинты-тряпицы все больше набухали, а ромей синел.
- Отойди-ка, бабуся.
Бабка вороной скакнула в сторону, недобро уставилась на Степана и
зашамкала беззубым ртом. Белбородко со всей силы затянул тряпичные жгуты на
руках и ногах ромея, надеясь, что кровить перестанет. Куда там!
- Ты, девка, - почти шепотом проговорил Степан, - успеешь помолиться!
Беги к Любомиру, верно, знаешь, где он живет.
Марфуша взглянула на Степана невидящим взглядом:
- Знаю.
- Спросишь Алатора. Скажи, Степан послал. Пусть даст лютый корень, он
раны затворяет, мертвого живым делает...
Алатор постоянно носил с собой мешочек с зельем. Белбородко однажды оно
помогло, значит, и ромею поможет*.
______________
* См. первую книгу "Ветер с Итиля"

Алатор после недолгих расспросов дал девушке снадобье. Сам вместе с ней
не пошел, потому как муштровал новиков, обучал принимать удар меча на щит.
Мало ли доброго люда в Куябе побили? И что с того, ежели ромей помирает?
Знать, боги так захотели.
Но снадобье дал - и на том спасибо.
Степан размотал окровавленные тряпицы, посыпал раны Филиппа зельем,
потом размешал щепоть в деревянном ковше с водой и дал ромею глотнуть.
Белбородко помнил, что это за дрянь, но купец даже не поморщился.
Кровь, как ни удивительно, почти сразу начала свертываться, раны
прямо-таки на глазах запекались. Степан припомнил, как у Дубровки хазары с
него едва не содрали кожу с живого и как Алатор его отстоял перед
смертью-Мореной. Что бишь он говорил про порошок? Ведь наверняка что-то
говорил. Хотя с чего варягу выбалтывать-то драгоценный рецептик? Белбородко
перестал мучить память. Какая, в сущности, разница. Главное, чтобы ромею
полегчало.
А ромею и правда полегчало. Он даже открыл глаза, взглянул на Степана и
нехорошо ухмыльнулся. То, что произошло потом, Белбородко иначе как
временным помешательством объяснить не мог. Ромей ни с того ни с сего
принялся рычать, мотая головой, как припадочный, изгибаться дугой, лаять.
При такой кровопотере это было, в принципе, невозможно. Но ромей, видно, про
то не знал.
На шум сбежалась уцелевшая челядь (в основном бабы), Марфуша приложила
мокрый рушник ко лбу отца. Ромей, не долго думая, отшвырнул его, резко сел и
вцепился в горло Степана. Это с разорванными-то мечами ладонями! Белбородко