"Епископ Диоклийский Каллист. Можно ли считать К.С.Льюиса 'анонимным православным' " - читать интересную книгу автора

отвечаешь. Перед ликом Твоим умирают вопросы". Тут поневоле вспомнишь текст,
которого Льюис почти наверное не читал - "Гностические главы" Евагрия
Понтийского (T 399) одного из отцов-пустынников. Когда его спросили, что
такое "голый разум", он ответил: "На вопрос этот нет сейчас ответа, но в
конце концов не будет вопроса".
Словом, Льюис очень близок апофатической традиции христианского
Востока. Аслан у него - поистине апофатический лев. "Кто он такой?-
спрашивает Юстэс. - Ты его знаешь?", а Эдмунд отвечает: "Он знает меня".
Бобриха говорит Люси, что лев этот - не ручной, с ним опасно. Наша воля и
наша логика ему не указ; он "невообразимо, невыносимо иной" - и бесконечно
нам близкий.
Обратимся теперь к другим темам христианского учения - к Воплощению
Бога и Его Троичности, к сакральности тварного мира, к призванию человека -
и попытаемся понять, насколько близок Льюис к Православию здесь. Где же в
Нарнии Троица?
В середине 20-х годов, когда Дервез Читти учился в Каддстоне, один
русский мирянин спросил его, что англикане прежде всего должны взять у
православных. Тот ответил сразу: "Веру в Троицу и в Воплощение". Русский
немного растерялся, он надеялся на что-то более "жизненное", но потом
согласился вполне. Через семьдесят лет многие согласились бы с отцом Читти.
Теперь, когда мало кто верит в Божественность Христа, а доктрина Троицы
кажется ненужной и сложной, православные христиане остаются
"максималистами": они верят, что Христос полностью Бог и полностью человек;
что Бог - един в трех лицах.
А Льюис в это верил? В "Просто христианстве" - да. О Воплощении он
пишет: "Бог высадился на оккупированную землю в образе человека", учению о
Троице он посвящает большой раздел, особенно подчеркивая троичность нашей
молитвы: молясь, мы "втянуты" во "всю троичную жизнь трех-личного Существа".
Именно так выразился бы христианин православной традиции (хотя вряд ли
выбрал бы, скажем, слово "оккупированная", отразившее годы, когда Льюис это
писал). Собственно, православные так любят Льюиса именно за то, что он
твердо защищает доктрины Воплощения и Троицы.
Да, в трактатах; а в романах и сказках? Они (особенно сказки) явственно
христоцентричны. Но вплетена ли в повествование доктрина Троичности?
Отвечая, сошлюсь на эссе д-ра Пола "Льюис, творец мифов".
В первом романе своей трилогии Льюис говорит о Молодом Малельдиле,
Который "живет вместе со Старым", но Старый - далек и туманен, о нем почти
нет речи, а Дух Святой не упоминается вообще. Правда, в "Переландре>" Он
есть - в конце, когда говорят о том, что Король узнал в земле Лур "новое о
Малельдиле и об Его Отце и о Третьем". Насколько я помню, больше там нет
ничего о Троице, Отец, кроме этого места, не упоминается ни разу,
определение "Третий" довольно расплывчато. Мы не знаем, была ли у Льюиса
развернутая доктрина Святого Духа. Д-р Фиддс резонно заключает, что: "В этих
трех романах Бог - это Малельдил... так и кажется, что Троицы там нет".
Кажется это и тому кто читает "Хроники Нарнии". Здесь тоже скорее один
Христос, чем Троица; внимание сосредоточено на христоподобном Аслане. Да, он
"Сын Великого Царя, который живет за морем", но Царь в сказках не участвует,
и снова мы можем спросить: "А где же Святой Дух?" Можно ответить, что
сказка - не учебник догматического богословия. Однако "христианский миф"
немыслим без Троицы, и мы вправе ждать, что это хоть как-то отразится в том