"Анна Иосифовна Кальма (Н.Кальма). Джон Браун (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

И вдруг однажды этот мальчишеский мир, полный труда и постоянного
общения с природой, померк, перестал существовать. Это случилось зимой, в
декабрьский вечер, когда уже начинало темнеть. Джон только что задал
коровам и быкам корм, запер хлев и пошел было к дому, как из дверей
навстречу ему выбежал отец без шапки и куртки:
- Скорее, Джон, скорее, она умирает!.. Скачи к Тюллигер, Джон, скажи,
что роды начались раньше времени... Скачи, Джон, твоя мать умирает...
Джон не помнил, как добрался в бешеной скачке до соседей, как привез
с собой Бесс Тюллигер, принимавшую роды у всех женщин-переселенок. Дрожа,
лежал он на чердаке, прислушиваясь к тому страшному, что происходило
внизу. Шептались, суетились отец и Бесс. Вот какой-то стон, вот, кажется,
слабый, еле различимый голос матери. Она говорит? Сказала она что-то или
это стучит кровь в ушах? За стеной дома гудела, ходуном ходила бурная
декабрьская ночь.
И вдруг звериный отчаянный вопль хлестнул по дому - это бедная
безумная Эни почуяла смерть матери.
Рут зарыли на пологом холме, в земле Огайо, в той обетованной земле,
к которой так стремился Оуэн - ее муж. Соседи с удивлением и страхом
смотрели на этого могучего, отважного человека, который бродил теперь
целыми днями без дела, целыми днями бесцельно пропадал в лесу или сидел на
склоне холма, у свежей могилы Рут. Он почти не замечал притихших детей, а
если они попадались ему на дороге, смотрел на них с нескрываемой
враждебностью. Они как будто стояли между ним и Рут, он их теперь
ненавидел. А земля между тем требовала хозяйского глаза, хозяйской руки, в
кленах уже начинал бродить сок, надо было готовить семена, пахать, сеять -
приближалась пора самых горячих работ. Но Оуэн проходил, не глядя, мимо
мотыг, и лопат, и топоров, и всех своих любимых орудий труда. Не
интересовал его и скот, он словно оглох и ослеп, стал бесчувственным ко
всему, кроме своей печали.
И тогда за дело взялся его старший девятилетний сын Джон. Это Джон
приготовил семена для посева, это он вспахал и засеял землю, это он теперь
сидел за столом на месте отца и прерывающимся, совсем еще детским голосом
читал молитву, благословляющую их скудную пищу. Часто это бывало только
молоко и немного сухого хлеба, но приходилось довольствоваться и этим. А
по воскресеньям, умывшись сам и умыв детей, Джон читал им библию, как это
делала мать. Он многого не понимал в этой черной большой книге, он
коверкал слова, но упорно не давал книгу Леви. Тот, правда, мог бы
прочитать лучше, ведь он был старше и больше понимал, но книга эта была
связана с памятью матери, и, читая ее, Джон как бы ближе соприкасался с
умершей, как бы выполнял ее несказанную волю. К тому же слова библии
звучали так торжественно!
Приезжая к Браунам, Тюллигер удивлялась мужеству и выдержке Джона. А
мальчик рос, созревал, и крепнул его характер, характер того, кому суждено
было стать борцом и вести за собою других.
- Ты непременно должен жениться, - сказала Бесс Оуэну. - У тебя дети,
а ты забыл о них. Ты должен дать им мать.
Оуэн вспылил, но Бесс не отступила. Она повторяла и повторяла, что
Оуэн должен позаботиться о детях, что в доме должна быть женщина. И в
следующую зиму Оуэн Браун привел в дом крупную жизнерадостную Сэлли Бул,
вдову такого же фермера-переселенца, каким был он сам.