"Анна Иосифовна Кальма. Вернейские грачи (Роман)" - читать интересную книгу автора

пакетик:
- Возьмите, мадемуазель.
Клэр прячет руки за спину и с ужасом отступает: ни за что на свете не
прикоснется она к розовому пакетику.
- Дайте птичку мне. Я возьму ее... на память, - говорит Марселина,
выразительно глядя на девочку.
Они выходят из магазина, и Клэр видит, как Мать прячет колибри в свою
сумочку.
Никогда с тех пор не видела Клэр злосчастную птичку.
Но девочка знала: где-то в дальнем ящике хранится у Матери колибри в
блестящем оперении. И если совершит Клэр что-нибудь недостойное, колибри
снова появится на свет, чтобы воззвать к ее совести и чувству чести.
Много лет прошло с тех пор. Уже считает себя Клэр взрослой, уже видит и
чувствует, что с ней считаются и Мать, и Тореадор, и товарищи. Она
занимается с детьми, которых приводят в Гнездо рабочие, ей поручает Мать
свои дела в городе, а Тореадор только с ней советуется о том, какие книги
давать ребятам.
Но если бы кто-нибудь спросил Клэр, кем она собирается стать, что
делать с собой, когда окончательно станет взрослой, она, наверное,
затруднилась бы ответить. Как каждая девчонка в эти годы, была она немножко
"воображала", и тон у нее был иногда такой командирский, что кто-нибудь из
ребят не выдерживал и начинал бунтовать: "Что ты за Жанна д'Арк такая?! Вот
погоди, Мать тебя одернет!"
А она и впрямь была Жанна д'Арк, и Даниэль Казанова, и русская девочка
Зоя Космодемьянская, и даже, может быть, немножко королева Мария Стюарт -
словом, была смесью всего того, чем питалось ее воображение, склонное ко
всему героико-романтическому...
Разумеется, все это были герои, отдавшие свою жизнь ради спасения или
чести родины. Это было главное. Остальное - только подробности, над которыми
сейчас не имело смысла, не стоило слишком задумываться. Сейчас же следовало
делать все то, что вело к такому пути, приближало к нему, подготовляло для
этого волю, мускулы, мозг... Вот почему Клэр обливалась даже зимой холодной
водой и обтиралась снегом во дворе, тренировалась на турнике, увлеченно
занималась историей, читала газеты и следила за политическими событиями во
всем мире.
Мать одобряла все эти занятия, но когда разговор заходил о великой
конечной цели, она обходила возвышенные мечты своей любимицы и старалась
приспустить Клэр на землю.
- Будет отлично, если ты станешь добросовестным педагогом, Клэр, -
говорила она. - Это тоже работа для народа, для страны.
Клэр вяло соглашалась: в глубине души ей совсем не улыбалось такое
бледное, вовсе не героическое будущее.
Ее отец... Ее мать... Их имена знали в стране. Это ее отец, полковник
Дамьен, поднял три департамента на борьбу с фашистами... Это ее отец
застрелил эсэсовского офицера и бежал из тюрьмы Роменвилль... Жена
полковника Дамьена, мать Клэр, тихая и скромная Жильберта, тоже сражалась с
врагами и отдала свою жизнь за Францию. Так как же Клэр не мечтать о том
же?!
Но пусть никто не думает, что мечтанье это - определенное, ясное,
твердое. Цель была, да, твердая и ясная цель. А мечта - нет. Мечталось