"Итало Кальвино. Космикомические истории " - читать интересную книгу автора

потому что эти взвихренные частицы причиняли при всем при том страшный зуд -
ни на что путное они не годились.
Чего мы ждали - никто толком не мог сказать; правда, бабушка Бб-б еще
помнила то время, когда однородная материя была равномерно рассеяна в
мировом пространстве, помнила свет и тепло; сколько бы ни было преувеличений
в рассказах стариков, но все-таки прежде жилось как-то лучше, чем теперь,
или, во всяком случае, иначе; значит, нам надо было только скоротать эту
нескончаемую ночь.
Лучше всех чувствовала себя благодаря своему скрытному, замкнутому
характеру моя сестрица G'd(w)n: эта дикарка любила темноту, всегда выбирала
место немного в сторонке, на краю туманности, и там подолгу глядела на
черное небо, струйками медленно высыпала между ладоней космическую пыль,
разговаривала сама с собой, и смеялась (смех ее был похож на струйки
космической пыли), и грезила, грезила во сне и наяву. Ее сновидения были не
похожи на наши: мы спали в темноте и видели во сне темноту, потому что
ничего другого и не представляли себе, а ей снилась, насколько мы могли
понять из ее сбивчивых слов, другая темнота, в тысячу раз более плотная,
бархатистая и не такая однообразная.
Первым, кто заметил какие-то изменения, был мой отец. Я очнулся от
дремоты, разбуженный его криком:
- Послушайте! Тут можно к чему-то прикоснуться!
Материя под нами - мы всегда помнили ее газообразной - начинала
твердеть.
Моя мать уже несколько часов ворочалась с боку на бок, повторяя:
- Ох, и не знаю, как улечься!
Как видно, она учуяла, что место, на котором она лежала, изменилось:
космическая пыль уже не была, как прежде, такой мягкой, однородной и
эластичной, что на ней можно было валяться сколько угодно и не оставить ни
малейшего следа. Там, где моя мать наваливалась всей своей тяжестью, стали
появляться углубления или впадины, и ей казалось, будто она чувствует под
собой какие-то уплотнения или бугорки; впрочем, они находились, быть может,
под нею на глубине сотен километров и давили сквозь пласты тончайшей пыли.
Но мы обычно не придавали значения всем этим предчувствиям матери, которая
была уже не молода и отличалась повышенной чувствительностью, так что наш
тогдашний образ жизни не очень подходил для ее нервной системы.
Потом вдруг я почувствовал, как мой маленький братишка Rwzfs стал...
как бы это сказать? - возиться, копошиться, одним словом, вести себя
беспокойно. Я спросил его:
- Что ты делаешь?
Он ответил:
- Играю.
- Играешь? Чем?
- А чем-то таким...
Вы понимаете? Это случилось впервые. Раньше играть было нечем - не
существовало ни единой вещи. Чем мы должны были, по-вашему, играть?
Газообразной материей, что ли? Хороша игра, нечего сказать! Она годилась
разве что для сестрицы G'd(w)n. Если играть принялся Rwzfs, значит он нашел
что-то новенькое: потом он даже утверждал, что нашел окатыш, но это одно из
его обычных преувеличений. Окатыш не окатыш, но он все же нашел маленькое
скопление более твердой или, лучше сказать, менее газообразной материи.