"Итало Кальвино. Паломар" - читать интересную книгу автора

Этим летом на веранде вновь живет геккон. Исключительное местоположение
позволяет Паломару наблюдать его не со спины, как нам привычнее разглядывать
всех ящериц, а со стороны брюшка. В гостиной Паломаров есть окно-витрина,
которое выходит на веранду, в нем на полках выстроены вазы в стиле "ар
нуво"; в вечерние часы их освещает лампа в семьдесят пять ватт. Со стены
веранды на наружное стекло витрины свисают голубые веточки свинцовки, и
каждый вечер, чуть зажжется свет, геккон, живущий на стене под листьями,
переползает на стекло напротив лампочки и замирает, как на солнцепеке. На
свет слетается и мошкара, и стоит мошке подлететь поближе, он ее глотает.
В конце концов супруги Паломар перебираются от телевизора к витрине и
из комнаты разглядывают светлый силуэт рептилии на темном фоне. Выбрать
между телевидением и гекконом им порою нелегко, ведь каждое из зрелищ может
предоставить информацию, которой не дает другое: телевидение путешествует по
континентам, собирая световые импульсы, отображающие внешнюю сторону
явлений, геккон же олицетворяет неподвижную сосредоточенность и скрытый лик,
изнанку предстающего глазам.
У геккона удивительные лапы - истинные руки с пальцами-подушечками;
прижимая их к стеклу, он держится на нем посредством крошечных присосок;
пять пальчиков расходятся, как лепестки цветочков на рисунках малышей, а
стоит лапе двинуться, сжимаются, как закрывается цветок, чтобы потом вновь
разойтись и распластаться по стеклу, так что покажутся тончайшие бороздки,
похожие на отпечатки пальцев. Кажется, будто эти руки, хрупкие, но сильные,
достаточно ловки, чтобы - будь они избавлены от надобности прицепляться к
вертикальной плоскости - приобрести все свойства человеческих ладоней,
ставших, говорят, искусными, когда отпала надобность висеть на ветках или
упираться ими в землю.
Согнутые в коленях, а верней сказать, в локтях, гек-коньи лапы
пружинят, поднимая тело. Хвост прикасается к стеклу лишь серединной полосой,
которая как бы скрепляет череду колец, охватывающих его и превращающих в
надежно защищенное и мощное орудие; кажется, по большей части вялый и
оцепенелый хвост геккона не способен и не претендует ни на что иное, кроме
как служить ему добавочной опорой (не сравнить с изысканно подвижными
хвостами других ящериц!), но при необходимости он мгновенно реагирует,
становится маневренным и даже выразительным.
Головы не видно, только емкое, подрагивающее горло и выступающие по
бокам глаза без век. Горло - внешняя поверхность дряблого мешка, который
простирается от твердого и сплошь покрытого чешуйками, как у каймана, края
подбородка до белесого брюшка, в том месте, где оно надавливает на стекло,
тоже усеянного - вероятно, липкими - крупинками.
Когда рядом с пастью пролетает мошка, язык геккона вылетает и
молниеносно втягивает ее внутрь - эластичный и цепкий, не имеющий
определенной формы, он способен принимать любую. Паломар, однако, всякий раз
не может быть уверен, что на самом деле его видел, но вот сейчас определенно
видит в гекконьем горле мошку. Брюшко рептилии, прилепленное к освещенному
стеклу, прозрачно, будто бы просвечено рентгеном, и можно проследить за
тенью жертвы в пути по поглощающей ее утробе.
Будь все материи прозрачны - и земля, которая нас носит, и оболочки
наших тел, - все сущее предстало бы не колыханием неосязаемых вуалей, а
преисподней, где безостановочно свершается дробление и поглощение. Может
быть, тем временем какое-нибудь божество Аида оком, проницающим гранит,