"Итало Кальвино. Паломар" - читать интересную книгу автора

тоскою, взгляд, который говорит о том, насколько глубоко гигант примирился с
тем, что он такой, как есть, - единственный на свете экземпляр неизбранной,
немилой формы, о том, как тягостно быть исключением, как он страдает оттого,
что такой громоздкий, столь заметный и так долго занимает столько места.
Сквозь стекло виднеется загон с высокой каменной оградой, придающей ему
вид тюремного двора; на самом деле это "сад" жилища-клетки, где стоят
небольшое деревце без листьев и металлическая гимнастическая лесенка. В
глубине двора - горилла-самка, большая, черная, с таким же черным малышом,
поскольку белая окраска по наследству не передается, Copito de Nieve
остается исключением среди горилл.
Седой, огромный, неподвижный, кажется, он существует с незапамятных
времен, как горы или пирамиды. На самом деле это еще молодая обезьяна, и
стариковский облик придают ей лишь контраст меж розовым лицом и обрамляющей
его короткой белоснежной шерстью и особенно морщины в окружении глаз. Что до
остального, Copito de Nieve меньше схож с людьми, чем прочие приматы: вместо
носа у него лишь ноздри - этакий двойной провал; мохнатые, малоподвижные в
суставах кисти - завершение длинных несгибающихся рук, по сути дела - еще
лапы, и горилла пользуется ими при ходьбе, опираясь, как четвероногое, о
землю.
Сейчас он этими руками-лапами прижал к груди автомобильную покрышку. Он
не расстается с ней на протяжении нескончаемых ничем не занятых часов. Что
для него она? Игрушка? Талисман? Фетиш? Паломару кажется, что он прекрасно
понимает альбиноса, его потребность в чем-нибудь, что можно удержать, когда
все ускользает, что помогло бы унять тоску от пребывания в изоляции, от
непохожести на всех и от того, что он навеки обречен восприниматься как
живое чудо своими самками, детьми и посетителями зоопарка.
У самки тоже есть покрышка, с которой у нее, правда, связь
практическая, безо всяких усложнений: она сидит в ней, точно в кресле,
загорает, выбирая у сынишки блох. У Снежинки, как видно, отношение к шине
эмоциональное, собственническое, в каком-то смысле символичное, не столь
далекое, быть может, от того, что человеку кажется спасением от жизненных
кошмаров, - отождествления себя с вещами, узнавания себя в знаках,
превращения мира в совокупность символов, - чуть ли не заря культуры в
долгой биологической ночи. У гориллы есть для этого лишь сделанная человеком
шина, чуждая ему, не обладающая ни малейшим символическим потенциалом,
ничего не значащая, чистая абстракция. Разглядывание ее едва ли может много
дать. Но в то же время чтб более пустого крута способно принимать любые из
приписанных ему значений? Может быть, отождествляя себя с этим кругом,
горилла в глубине молчания доберется до истоков речи, и забьет поток,
который свяжет его раздумья и упрямые, бесчувственные обстоятельства,
определяющие его жизнь...
Уйдя из зоопарка, Паломар никак не может позабыть гориллу-альбиноса. Он
заводит разговор о нем со встречными; его никто не слушает. Ночью, как в
бессонные часы, так и в недолгих снах, ему опять является Снежинка. "Что для
него эта покрышка, с которой он ведет безумный разговор без слов, то для
меня он сам, горилла-альбинос. Все мы теребим какую-нибудь старую пустую
шину, силясь с ее помощью постигнуть некий высший смысл, недосягаемый для
слов".

Подкласс чешуйчатых