"Итало Кальвино. Паломар" - читать интересную книгу автора

кругов, описанных вокруг пяти бесформенных нагромождений камней и невысоких
скал. Один из самых знаменитых памятников, созданных японскою культурой, -
сад песка и скал при храме Рёандзи в Киото, типичный вид для созерцания
абсолюта, достичь которого необходимо с помощью простейших средств, без
обращения к понятиям, выразимым лишь словами, в соответствии с учением
монахов Дзэн, наидуховнейшей из всех буддистских сект.
Прямоугольник белого песка огораживают три стены, покрытых черепицей,
за которыми виднеются зеленые деревья. С четвертой стороны ступенями
восходят кверху деревянные скамьи, там можно постоять, присесть. "Если
внутренний наш взгляд сосредоточится на этом саде, - объясняют по-японски с
переводом на английский предлагаемые посетителям листки, подписанные
настоятелем монастыря, - мы ощутим себя свободными от относительности наших
индивидуальных "я", и тогда прозрение "Я" абсолютного наполнит нас спокойным
изумлением, просветляя наши помраченные умы".
Готовый следовать этим советам, Паломар доверчиво садится на скамейку,
оглядывает каждую скалу, скользит глазами по волнистому песку в надежде, что
невыразимая гармония, царящая между элементами предложенной картины,
преисполнит понемногу и его.
Вернее, он пытается вообразить, что ощущает тот, кто сосредоточивается
на созерцании сада Дзэн в уединении и тишине, поскольку мы забыли сообщить,
что Паломар сидит зажатый среди посетителей, толкающих его со всех сторон,
среди просунутых между коленями, локтями и ушами объективов, запечатлевающих
во всевозможных ракурсах песок и скалы, освещаемые солнцем или вспышками.
Через него переступают ноги, ноги, ноги в шерстяных носках (обувь, как
всегда в Японии, оставлена у входа), педагогичные родители пропихивают
многочисленных потомков в первый ряд, ватаги школьников, одетых в униформу,
толкаются, мечтая лишь о том, чтоб поскорее кончилась учебная экскурсия, а
посетители прилежные, ритмично поднимая и склоняя головы, проверяют, все ли
из того, о чем им сообщил путеводитель, соответствует реальности, и все ли
из того, что предстает пред ними, упомянуто в путеводителе.
"Сад песка можно рассматривать и как архипелаг скалистых островов в
безбрежном океане, и как вершины гор над морем облаков. Можно счесть его
картиной, обрамлением которой служат стены храма, или, позабыв об этой раме,
убедить себя, что море из песчинок беспредельно и простерлось на весь мир".
Паломару кажется, что эти "способы употребления", изложенные на листке,
вполне приемлемы и можно тотчас без труда их применить, коль ты уверен, что
на самом деле обладаешь индивидуальностью и тебе есть с чем расставаться,
что на мир глядишь ты изнутри такого "я", которое могло бы раствориться так,
чтобы остался просто взгляд. Но именно для выполнения этого исходного
условия необходимо несколько напрячь воображение, что сделать крайне сложно,
если твое "я" впрессовано в компактную тысячеглазую, тысяченогую толпу, не
отступающую от предписанного ей маршрута.
Значит, достижение предельного смирения, отказ от чувства
собственничества и от гордыни с помощью мыслительных приемов Дзэн имеют в
качестве необходимого условия аристократические привилегии, предполагают
индивидуализм, не ограниченный ни временными, ни пространственными рамками,
возможность пребывания в безмятежном одиночестве?
Но ограничиться подобным выводом, который только вызовет в очередной
раз сожаление о потерянном из-за засилья массовой культуры рае, было бы для
Паломара слишком просто. Он выбирает более тернистый путь - пытается