"Итало Кальвино. Паломар" - читать интересную книгу автора

колонн, учитель, сообщив, к какой цивилизации относятся колонны, в каком
столетии и из какого камня они высечены, завершает свой рассказ словами: "Но
что это значит - неизвестно" - и устремляется с учениками вниз. У каждой
статуи, фигуры, барельефа и резной колонны, изложив фактические данные, он
неизменно добавляет: "Но что это значит - неизвестно".
Вот чак-моол, достаточно распространенный тип скульптуры: полулежащий
человек с обширным блюдом - как единодушно утверждают знатоки, для
окровавленных сердец людей, которых приносили в жертву. Сами по себе
скульптуры эти производят впечатление грубоватых добродушных кукол, но
Паломар, когда их видит, всякий раз невольно содрогается.
Подтягивается цепочка детворы. Учитель произносит: "Esto es un
chac-mool. No se sabe lo quiere decir"* - и шагает дальше.
______________
* Это чак-моол. Что означает - неизвестно (исп.).

Продолжая слушать объяснения друга-гида, Паломар все время сталкивается
с учениками, и до него доносятся слова учителя. Бесчисленными ссылками
приятеля на мифы он заворожен: аллегорическое толкование, игра в
интерпретации всегда казались ему наивысшим проявлением ума. Но также
нравится ему, по сути, противоположная позиция учителя: там, где вначале
видел Паломар лишь недостаток интереса и поспешность, теперь усматривает он
научный и педагогический подход, намеренно используемый этим добросовестным,
серьезным парнем метод, правило, которого тот не желает нарушать. Камень и
фигура, знак и слово, явленные вне контекста, - лишь конкретные фигура,
камень, слово, знак, мы можем только попытаться их определить, их описать
как таковые, но имеют ли они помимо зримого еще и потаенный лик, узнать нам
не дано. Наверное, отказ усматривать что-либо сверх того, что нам показывают
эти камни, есть единственно возможный способ отнестись с почтением к их
тайне; пытаться разгадать ее - самонадеянность, измена настоящему,
утраченному смыслу.
За пирамидой - коридор или проход, который разделяет две стены: из
утрамбованного грунта и резную каменную Стену Змей. Может быть, нет ничего
красивей в Туле, чем рельефный фриз на этой каменной стене с изображением
череды ползущих друг за дружкой змей; каждая сжимает в пасти человеческий
череп, будто хочет проглотить.
Проходят школьники. Учитель им: "Мы видим Стену Змей. У каждой в пасти
череп. Но что это значит - неизвестно".
Приятель Паломара не выдерживает: "Да известно! Это неразрывно
связанные жизнь и смерть, жизнь - змеи, черепа - смерть, жизнь, которая
несет с собою смерть, и смерть, без каковой нет жизни..."
Дети слушают разинув рты, от изумления расширив черные глаза. Паломар
же думает о том, что всякий перевод и сам нуждается в расшифровке, и так до
бесконечности. Он спрашивает себя: что же означали жизнь и смерть, их
неразрывная взаимосвязь и переход одной в другую для тольтеков? Что могут
означать они для этой ребятни? А для него, для Паломара? Но он знает, что не
смог бы подавить в себе потребности переводить, сменять один язык другим,
менять конкретные фигуры на абстрактные слова, а от абстрактных символов
переходить к конкретным опытам, вновь и вновь сплетая сети аналогий. Не
интерпретировать нельзя, как невозможно удержать себя от размышлений.
Только скрылась детвора за поворотом, маленький учитель упорно