"Итало Кальвино. Тропа паучьих гнезд" - читать интересную книгу авторана очищение и освобождение. Но, кроме того, есть история. В истории мы -
там, где освобождение, фашисты - на стороне, прямо противоположной. Ничто не пропадает даром, ни один жест, ни один выстрел, хотя он, как ты понимаешь, ничем не отличается от ихнего выстрела. У нас все служит освобождению если не нас самих, то наших детей, построению человеческого общества, в котором не останется места для злобы, светлого общества, где люди смогут быть добрыми. Противная сторона - это сторона бесполезных жестов, бесцельной ярости, бесполезной и бесцельной, даже когда она приводит к победе, потому что она не делает историю, потому что она служит не освобождению, а продолжению и увековечению той же ярости и той же ненависти. В результате через двадцать, через сто или тысячу лет мы снова сойдемся и возобновим наш бой с той же слепой ненавистью в глазах и пусть даже не отдавая себе в том ясного отчета, мы - ради того, чтобы освободить себя, они - чтобы остаться рабами. В этом - смысл борьбы, подлинный смысл, всеобщий, более глубокий, чем всякие официальные формулировки. В стремлении человека к освобождению, простому, элементарному освобождению от унижения: для рабочего - это освобождение от эксплуатации, для крестьянина - от невежества, для мещанина - от его табу, для парии - от развращенности. Я считаю, что наша политическая работа состоит в том, чтобы использовать даже человеческую слабость в борьбе против человеческих слабостей, ради нашего освобождения, так же как фашисты используют нищету для увековечения нищеты и человека против человека. В темноте видны голубые глаза Литейщика и его русая борода. Он качает головой. Он не знает, что такое ярость. Он точен, как механик, и практичен, как горец; борьба для него - хорошо налаженная машина, механизм и назначение - Просто невероятно, - говорит он, - просто невероятно, как с такой дурью в голове ты можешь быть хорошим комиссаром и столь ясно объяснять людям их задачу. Кима не огорчает, что Литейщик не понимает его: с людьми вроде Литейщика надо говорить, оперируя только четкими понятиями, для них существуют конкретные, определенные вещи и "дурь", для них не существует промежуточной, темной зоны. Но Ким не думает об этом, потому что он обладает, как ему кажется, некоторым превосходством над Литейщиком; его цель - научиться рассуждать так же четко, как рассуждает Литейщик; не надо только выходить за пределы той реальности, которая так естественна для Литейщика, все остальное не так уж важно. - Ладно. Привет! Они дошли до развилки. Теперь Литейщик пойдет к Ляжке, а Ким - к Грозе. Этой ночью перед боем надо проинспектировать все отряды, и им приходится разделиться. Все остальное не так уж важно. Ким шагает один по тропкам с болтающимся на плече маленьким "стэном", напоминающим сломанный костыль. Все остальное не так уж важно. В темноте стволы деревьев приобретают странные, человекоподобные формы. Человек всю жизнь носит в себе детские страхи. "Пожалуй, - думает Ким, - если бы я не был комиссаром, мне было бы страшно. Научиться ничего не бояться - вот конечная цель всякого человека". Анализируя с комиссарами обстановку, Ким всегда бывает логичным, но, когда он размышляет, пробираясь один по горным тропинкам, вещи опять представляются ему таинственными и магическими, а жизнь людей - наполненной |
|
|