"Виктор Каннинг. На языке пламени" - читать интересную книгу автора

похороны. Вскоре она успокоилась. Проницательная и легко приспосабливающаяся
по натуре, с немалой толикой здравого смысла, Лили была готова вверить жизнь
воле времени и случая. В конце концов, Гарри с ней бы согласился: нельзя
вечно горевать, жизнь продолжается.
Многие искали Лили, но нашлась она нескоро. Если быть точным, минуло
полгода, когда она, побывав в нескольких странах, приехала во Францию.

Первым на ее след напало Ведомство. Оно входило в Министерство обороны.
Официально о нем не принято было говорить. Его функции, разраставшиеся под
давлением требований национальной безопасности, были стары, как само
общество. Ведомство занималось темными и грязными делами. Интересы
безопасности и экономики подчас требовали уничтожить или подавить волю
определенных людей, или просто изменить положение вещей, и делать эту работу
надо было, не будоража и не раздражая обывателя сомнительными приемами и
средствами, которыми наделили Ведомство для защиты благополучия страны.
Убийства, вымогательства, подлоги, предательство и кражи считались в
Ведомстве обычным делом. Оно существовало и не существовало одновременно.
Его агенты и служащие жили в обществе, а действовали вне его. Они в
большинстве сознательно пришли в Ведомство, готовые приспособиться к
немыслимым условиям работы. Никто поначалу не осознавал до конца его целей,
а когда начинал осознавать, было уже слишком поздно, - понимание приносило
теперь лишь частичное удовлетворение от возможности быть винтиком в машине,
которая сначала изменила твою сущность, потом изолировала тебя от обычных
людей и затем окончательно лишила тебя всего человеческого и вконец
разобщила с обществом. Возглавлял Ведомство сэр Джон Мейзерфилд.
Когда он, позавтракав, вернулся из ресторана "У Скотта", на столе уже
ждало расшифрованное донесение о Лили и ее местонахождении. Сэр Джон
прочитал его у окна, в лучах солнечного света. Далеко внизу, за стеклом,
текли к морю грязные, коричневые воды Темзы, цепочка черных барж, подобно
стайке связанных жуков-плавунцов, шла вверх по течению, превозмогая
усиливающийся прилив.
Сэр Джон был невысок, носил аккуратный коричневый костюм, двигался
резко, даже порывисто. Для своих шестидесяти лет он хорошо сохранился, и
лицо его редко выражало что-нибудь, кроме полного самообладания; все в этом
человеке казалось законченным, точным и безукоризненным, даже аккуратно
подстриженная стального цвета бородка и ухоженные ногти на веснушчатых
руках.
Сэр Джон вернулся к столу и нажал кнопку, вызвал Копплстоуна. В
ожидании он закурил, затягиваясь коротко и быстро, держа сигарету между
затяжками подальше от себя, словно боясь уронить на костюм даже крошку
пепла. Ничто не выдавало его раздражения. А он злился: глупые и
нерасторопные агенты затянули слежку на полгода. Сэр Джон подавлял злость,
как и все остальные чувства. Эмоции на службе он не выказывал никогда, в
речах выражал только часть мыслей. Он был замкнут, скрытен, - такие не
открывают себя сослуживцам.
Вошел Копплстоун - крупный мужчина сорока с лишним лет, с редеющими
седыми волосами и по-детски открытым лицом. Над верхней губой у него
красовалась подсохшая ранка - утром Копплстоун порезался, бреясь. Сэру Джону
было известно, отчего так получилось. Перед сном Копплстоун непременно
накачивался виски. Сэр Джон знал всю его подноготную.