"Сергей Капков. Эти разные, разные лица (30 историй жизни актеров) " - читать интересную книгу автора

Поставили два грузовика - наша импровизированная сцена. Выступали в лесу. И
действительно, до второго октября было тихо. А второго вдруг появились
самолеты, а третьего нам из штаба сказали: "Кое-где просочились немецкие
танки. Хотите, мы отправим вас домой? Или в 20 армию, в тыл?" Мы молчали. Я
лично до того трусихой была, что на фронт-то через силу поехала. Конечно, я
домой хотела. А Корф, самый старейший из нас, самый мудрый, заслуженный,
говорит: "Неудобно как-то... Что ж мы уедем... Мы уж свой месяц доработаем и
тогда поедем". И отправились в так называемый тыл. И вот ведь как бывает:
мхатовцы повернули домой и хоть пешком, хоть ползком, но вернулись
живы-здоровы. А нас в ту же ночь подняли в землянках, посадили в грузовики и
повезли куда-то, вроде как домой. Но из кольца вырваться мы уже не смогли.
Корф и Рудин погибли, Холодов был два раза ранен в ногу. Остальные
растерялись во время обстрела.
В конце концов собралось нас человек пять: мы с Холодовым и трое из
цирка - Макеев с женой и клоун Бугров. Вот тут-то опять в мою жизнь ворвался
голод. Копали мерзлую картошку. Старушка, которая нас сначала приютила,
теперь выгнала: "Надоели вы мне тут! Сидите у меня на шее! Нечем мне вас
кормить, убирайтесь!" Пошли на другую квартиру. А когда вывесили объявление
о всеобщей регистрации в управе, мы решили сказать, что работаем артистами -
есть же театр в городе. Можно и с концертами выступать, хоть что-нибудь
заработаем. Зарегистрировались. На следующий день пришел немец русского
происхождения - из тех, кто уехал сразу после революции - и предложил
показаться ему, представить возможный репертуар. Мы говорим, что нам и
надеть-то нечего. "У нас здесь склады есть. Мы дадим вам записку, берите,
что найдете". Пошли мы на склад, а там уже кроме марли ничего нет. Я себе
подобрала какие-то трехкопеечные босоножки, Валя Макеева помогла сшить из
марли бальные платья. Случайно встретили в Вязьме танцевальную пару
Платоновых, которая тоже с бригадой попала в окружение. Вместе с ними
сделали небольшую концертную программу. Я пела французскую песенку, которую
исполнял Мартинсон в "Артистах варьете", Макеев играл на гитаре. А Холодов
был страшно цепким к языкам, поэтому он немецкий уже почти освоил и вел у
нас конферанс. Выспрашивал, какие у них шутки, выяснял особенности их юмора.
Под конец мы все хором пели "Волга-Волга, мать родная" - эту песню они
знали. Посмотрели нас и разрешили выступать.
- Все-таки немцы отнеслись к вам доброжелательно?
- Да. Со временем мы даже подружились. Они приходили к нам в гости,
сочувствовали. Эти немцы были прекрасны. Это были первые немцы, которые шли
воевать, красивые, высокие. Один из них как-то показал нам портрет Ленина -
дескать, он партийный, но скрывает. Приносили хлеб, какие-то продукты.
Вскоре весь этот цвет погиб, остались хлюпики.
В конце концов, к нам присоединился немец-артист, знаменитейший
берлинский конферансье Вернер Финк, взял над нами шефство. Его призвали в
армию и самым откровенным способом пользовались его популярностью: достать
бензин, боеприпасы и так далее. Отказать ему никто не мог - как наш Хенкин.
Этот Вернер Финк съездил в Берлин, привез мне концертное платье, Вале
Макеевой - аккордеон и ксилофон, Макееву - саксофон. А клоун Бугров был у
нас за аккомпаниатора - сидел за роялем. Ну и примкнувшая к нам балетная
пара. Такая у нас сколотилась бригада. С Финком было хорошо. Он устроил нам
паек, и раз в день мы получали пищу. Выступали и в русском театре для
русской публики, получали русские деньги. Купили теплую одежду. Потом Финк