"Виталий Каплан, Алексей Соколов. Полоса невезения" - читать интересную книгу автора

Никогда раньше не приходилось мне бежать по ночному полю,
оскальзываясь на лезущих под ноги кочках, путаясь в усохшем, но все еще
цепком и плотном бурьяне, загребая ботинками из глубоких луж. Брюки мои
вымокли по колено, хоть выжимай, колотье в боку с каждой секундой
становилось сильнее, боль впивалась в потроха жадным, злым язычком огня, а
в голове стоял серый, безнадежный туман.
Ни страха, ни надежды, ни досады - лишь монотонный, одуряющий ритм,
бесконечное мельтешение синих кругов перед глазами, а вокруг - сухой треск
очередей, и все меньше фигур впереди, равнодушное лунное око озирает
застывшие среди мертвой травы темные пятна. А я все бегу, хотя давно уже
пора словить свинцовую птичку, растянуться таким же нелепым пятном на
холодной осенней земле... Ночь в тоскливом октябре... да, вот как оно на
самом деле...
А потом - сумасшедшая, такой не бывает, не должно быть! - боль в
правой ступне, точно над ней сомкнулись железные челюсти, и опрокидывается
щербатый горизонт, лунный шар скачет через все небо, и острые стебельки
колют шею, а в ушах плещется ледяная вода. Плещется - и затягивает небо,
луну, всё...
Остается один лишь звон. То ли комариный, то ли оборвалась гитарная
струна...


Часть первая.
В железных зубах

1.

День начинался удачно - изрядно потеплело. Еще с вечера заволокло
горизонт свинцово-серыми тучами, и плясала метель, свистела и откидывала
коленца. А к утру незаметно сменилась мелким, промозглым дождичком. Само по
себе тоже не сахар, но с прежним морозом не сравнить. Нога ноет, зато хоть
на улицу сунуться можно без риска превратиться в ледяной столб.
А еще я нашел золотую россыпь. Ну, не золотую, - стеклянную. Никогда
раньше не замечал этой забегаловки. Вроде кабак как кабак, ничего
особенного, а вот концентрация тары вблизи - выше всякой статистики.
И, что самое интересное, об этом Эльдорадо еще не пронюхали вездесущие
местные бабушки. Счастлив мой Бог, иначе не уйти мне оттуда. Стая
разъяренных бабок пострашнее и ментов, и рыжего Коляна со свитой. Те еще
могут ограничиться понтами, но бабушки - никогда. Они борются за жизнь в
полном соответствии с теорией Дарвина. Не угрожают и не глумятся. Они
бьют - с обреченной беспощадностью. Или с беспощадной обреченностью. Хуже
бабок, пожалуй, разве что стая бродячих псов, особенно если вожак у них из
благородных, овчар какой-нибудь или бультерьер, и обуревает его высокое,
почти человеческое чувство - месть. Месть жестокому людскому роду,
вышвыривающему своих мохнатых друзей на помойку.
Я неплохо понимал этих умных зверей - и старался держаться от них
подальше. Пока проносило, а вот Маню-Варежку на той неделе погрызли.
Изрядно погрызли - по-хорошему в надо больницу, только кто ж ее без
документов оформит? Отлежалась в подвале, и ничего. На улицу, правда, пока
не выходит...