"Дмитрий Каралис. Случай с Евсюковым (рассказ)" - читать интересную книгу автора

него могли выстрелить, стал поднимать голову...
Старый пожарный сидел на кровати и отирал кулаком слезы. Старушка,
присев рядом, гладила его, как маленького, по голове и медленно шевелила
губами. Не узнать было грозного Данилу Фомича в этом растерянном и
всхлипывающем старике. Вот он вяло кивнул, и старушка засеменила к шкафу с
зеркальной дверцей. Фаддей Кузьмич предусмотрительно нырнул вниз. А когда
вновь выглянул из своего укрытия, Данила Фомич уже возвращал жене пустую
рюмку и тянул руку к кружке, налаживаясь запить что-то горькое и неприятное.
Евсюков вытянулся на холодном полу, пошевелил пальцами ног, потряс
кистями. Знобило. Он дотянулся рукой до просторного ящика в углу лоджии -
картошка... Хоть бы какую-нибудь тряпку на пол. Пустые банки, пудовая гиря,
сундук... "Эк, как старика разобрало,- с неожиданным сочувствием подумал
Фаддей Кузьмич.- Зря я с ним так сегодня..." Он приподнялся с полу и
осторожно заглянул в окно.
Данила Фомич, укрытый по пояс одеялом, лежал теперь на кровати с
прикрытыми глазами. Старушка копошилась в нижнем ящике шкафа. Самое время
дать деру. Евсюков крадучись подобрался к ограждению лоджии и припомнил, что
выше, на четвертом этаже, половина лоджии забрана прочной металлической
решеткой, по которой вился дикий виноград - гордость Маргариты Львовны.
"Там я как по лесенке проскочу,- бодро думал Евсюков, вставая ногой на ящик
с картошкой и занося вторую над бетонным парапетом.- Мне главное - отсюда
улизнуть..."
И в тот же миг картошка под его ступней предательски шевельнулась,
Фаддей Кузьмич потерял равновесие и ахнул ладонью в оконную раму. Евсюков
видел, как дрыгнулся под одеялом Данила Фомич и, словно по тревоге, спрыгнул
с кровати.
- Ду-у-ся!..- прошил стекло неожиданно тонкий крик.- Грабють!..
Старушка вздрогнула и замерла над ящиком. Черная сгорбленная спина,
голова втянута в плечи.
- Очки! - взревел Данила Фомич, обретя прежний голос.- Где очки?
Быстрее! Грабють! Багор тащи! - заметался он по комнате.
К чести Фаддея Кузьмича скажем, что он не растерялся и действовал
смело, расчетливо и хладнокровно.
Когда Данила Фомич Кривых с треском распахнул дверь и выскочил с багром
в руках на балкон, Евсюков уже влез в лоджию Боровиковых и привалился к
стене. "Ушел...- тяжело дышал он.- Знай наших!"
Этаж четвертый.
"Дуся! - орал внизу почетный пожарник.- Бежи во двор! Окружай! Звони
в милицию!" - "Кого окружать-то, дед? - задыхалась вышедшая на балкон
Дуся.- Померещилось небось. Мальчишки озоруют..." - "У-у, дура! - стонал
Данила Фомич.- Какое померещилось, кады вон он, в кусты побег! Дай
картошку!"
Евсюков слышал, как рассекают листву и скачут по земле картофелины,
пущенные могучей рукой деда. На шум, поднятый стариками, раскрылись
форточки, балконные двери, послышались возбужденные голоса, и Фаддей Кузьмич
несколько минут пролежал в углу темной лоджии, мелко вздрагивая от смеха,
пока жильцы не успокоились, выяснив, что тревогу поднял Данила Фомич,
склонный к наваждениям. Двери и форточки захлопнулись, и вновь стало тихо.
Евсюков поднялся на ноги и огляделся. Все спокойно. Он высунулся из
лоджии и посмотрел на освещенные окна своей квартиры. Ни дыминки!.. Из