"Лиз Карлайн. Ночь с дьяволом " - читать интересную книгу автора

на костяшках пальцев. У него екнуло сердце, и, застонав от отчаяния, он
перекатился на другой бок и увидел Фредди, свернувшуюся калачиком на своей
подушке, словно спящий котенок.
Ее подушка. Ее комната.
Отчаяние переросло в тревогу. Бентли вскочил с постели и обнаружил, что
абсолютно гол. Он уставился на кучу кое-как сброшенной одежды, валяющуюся на
полу с его стороны кровати. У него, словно перед смертью, пронеслась перед
глазами вся его жизнь или по крайней мере последние шесть часов. А потом в
памяти всплыли все подробности, и каждая из них свинцовым грузом ложилась на
его душу. Он зажег свечу и сел в кресло, опустив голову и закрыв руками
лицо.
Боже милосердный! Он вспомнил, как вместе с братьями Уэйденами
отправился в "Объятия Роутема" и как они позволили пойти с ними юному лорду
Тренту. Он вспомнил, что слишком много выпил и не заметил, как лорд Трент
слишком увлекся игрой. Чтобы отвлечь парнишку, была нанята грудастая
ярко-рыжая служанка из пивной. Но лорд Трент заартачился. Страшно покраснев,
он проворчал, что девица годится ему в матери.
В качестве компенсации за уязвленное чувство собственного достоинства
Бентли отвел ее наверх, заплатил ей еще раз и начал использовать ее сам.
Кстати, если учесть, сколько он выпил, со своей задачей он справился очень и
очень неплохо, но Трент в это время опозорился, заблевав всю пивную, и шум
разразившегося скандала заставил Бентли немедленно спуститься вниз. Слава
Богу, штаны были еще на нем. Однако учитывая, что девка была того самого
пошиба, с какими Бентли обычно имел дело, ему здорово повезет, если он не
наградит Фредди сифилисом.
Фредди. ох, Фредди.
Это он тоже помнил до боли ясно. Ночью, после того, что он с ней
натворил в саду, Бентли вдруг понял, что ему не хочется - нет, он просто не
может - оставлять се одну. Ему казалось, что джентльмену так делать не
подобает. По крайней мере так он сказал себе. Как будто лишить юную леди
девственности без благословения церкви считается хорошим тоном. По этому он
привел ее сюда, в уединение ее спальни, понимая что ей захочется смыть с
себя все следы того, что он с ней еде лал. Потом, когда ему давно следовало
уйти к себе и метаться в собственной постели от сознания своей вины, он
вновь под дался искушению.
Как ни странно, но ему безумно захотелось раздеть ее. И сделать это как
следует, восхищаясь этим отважным прекрасным призом, который ему удалось
заполучить. Но вся бравада Фредди исчезла, как будто ее и не было. Ее вдруг
одолела робость, и, чтобы успокоить ее, он снова поцеловал ее долгим нежным
поцелуем. Фредди в ответ растаяла. На том и закончился их самоконтроль.
Такие вот дела.
Он снова занялся с ней любовью, но на сей раз очень нежно, лаская ее
руками и губами, пока тишину ночи не нарушили ее тихие вздохи,
символизирующие удовольствие, и она не оказалась в его объятиях. И он снова
не мог заставить себя ото рваться от нее. И вот теперь настало утро и нужно
было что-то делать. Но что? Или, вернее, как? Потирая щеки, он описал полный
круг по комнате. Фредди занимала одну из башенных комнат в самой старой
части дома. Потолок там подпирали массивные, потемневшие от времени
деревянные балки, которые были едва видны в слабом свете пробуждающегося
утра. Старинное окно с ромбовидными рифлеными стеклами выходило на огород за