"Евгений Карнович. Мальтийские рыцари в России (Историческая повесть из времен императора Павла I)" - читать интересную книгу автора

сношений. Владея же Мальтой, ваше величество имели бы в Средиземном море
превосходную точку опоры как в стратегическом, так и в торговом отношении.
- Соображения наши, господин бальи, вполне верны, - отрывисто
промолвил император. - А какие другие выгоды представлялись бы для России,
если бы я принял ваш орден под непосредственную мою власть?
- Ваше величество стали бы во главе древнейшего дворянства всей
Европы - этого самого древнейшего оплота каждой монархии - оплота,
истребляемого теперь с таким ожесточением французскими революционерами.
Вам, государь, конечно, известно, что в состав нашего ордена входит цвет
европейского дворянства, что для поступления в число рыцарей по праву
происхождения, в число так называемых "cavalieri di giustizzia", нужно
доказать древность рода...
- Я полагаю, однако, - порывисто заметил император, - что, если бы
главою вашего ордена был самодержавный государь, то всякие ограничительные
для него условия по принятию в орден были бы неуместны. - Статуты наши в
этом отношении не представляют особых затруднений: они дозволяют великому
магистру принимать, по собственному его усмотрению, и тех, кто не
удовлетворяет генеалогическим требованиям. Если такое лицо оказало особые
заслуги, то оно может быть принято в разряд так называемых "cavalieri di
grazzia". Полагаю, ваше величество, - не без некоторой надменности
продолжал Литта, - что такое право весьма достаточно для монарха, который
хотя и может каждого из своих подданных сделать дворянином, бароном,
графом, князем, герцогом, но не может сделать древним дворянином, потому
что не в силах дать благородных предков тому, у кого их нет. Это свыше
власти государя.
Гневный огонь вспыхнул в серых глазах императора, и видно было, что
кровь бросилась ему в лицо.
- Было бы вам известно, господин бальи, - заговорил грозным голосом
Павел, - что я не люблю вступать с кем бы то ни было в разговоры о
некоторых предметах. - И при этих словах он сделал движение рукою, как
будто устраняя что-то от себя. - Я имею привычку требовать, чтобы в иных
случаях только выслушивали мое мнение. Выслушайте и вы его: я ценю только
личные заслуги и не обращаю никакого внимания на знатность и древность
рода. Я кончил, теперь вы можете говорить...
- Принимаю смелость заметить вашему величеству, что орден наш и при
тех условиях, о которых я упоминал перед вами, совершенно разнится по
своему устройству от федерального дворянства. Он - военно-монашеское
учреждение, а ваше величество, конечно, изволите знать, что первая
обязанность и воина, и монаха - повиновение. Мы обязаны во всем
повиноваться великому магистру, и статуты наши гласят, что послушание
старшим выше жертвы Богу. Если бы наш орден отказался блюсти это, то он не
мог бы вовсе существовать. Благоволите, государь, принять во внимание еще
и то, что рыцари ордена отличались постоянно покорностию перед избираемыми
ими же самими великими магистрами, и несомненно, что такая покорность
дошла бы у них до безграничного повиновения, если бы они в лице своего
вождя увидели помазанника Божия. Древность же дворянского происхождения
нисколько не помешает им быть самыми послушными, самыми верными и самыми
преданными слугами того, кому они, при благости Божией, вручат верховную
над собою власть...
Император, закусив нижнюю губу, внимательно прислушивался к словам