"Евгений Карнович. Мальтийские рыцари в России (Историческая повесть из времен императора Павла I)" - читать интересную книгу автора

в отличном расположении духа. Он живо отдал лакею свою огромную треуголку,
высокую камышовую форменную трость и снял с руки перчатки с большими
раструбами.
- Извините меня, ваше высокопреосвященство, - сказал он по-русски,
обращаясь к посетителю, одетому в пурпур, - что я заставил вас несколько
подождать против назначенного вам времени.
Ответом на эти милостивые слова был глубокий поклон
высокопреосвященного, который, почтительно преклонив колено, поцеловал
руку, протянутую ему государем.
- А перед вами, господин аббат, я и не извиняюсь: вы у меня - человек
домашний, а с близкими мне людьми я не стесняюсь, зная, что они сами
извинят меня, - сказал император, дружески потрепав по плечу Грубера,
который, сложив на груди крестом руки и потупив глаза, низко-пренизко
склонил свою большую голову перед обласкавшим его государем, а вслед за
тем искоса бросил надменно-злобный взгляд на величавого прелата. - Когда
имеешь у себя под рукою военную команду, то с нее не следует спускать
глаз, - заговорил император. - Я обошел теперь все караулы, заглянул всюду
и нашел все и везде в полной исправности. Это мне чрезвычайно приятно, а
вместе с тем и понятно, так как только постоянным наблюдением можно
поддержать порядок по военной части. Вы, ваше высокопреосвященство, -
продолжал государь, обращаясь к прелату, - хорошо понимаете это дело; вы
человек военный и, как я слышал, были когда-то отличным кавалеристом и
лихим рубакою. Вы кем были: гусаром или уланом?..
- И тем, и другим, - приосанившись, бойко отвечал
высокопреосвященный, - а теперь, государь, - добавил он, склоняя скромно
голову, - я - смиренный служитель алтаря Господня...
- Ну, уж и смиренный! - засмеявшись, подхватил император. - Вы -
настоящая ecclesia militans - воинствующая церковь, вы беспрестанно воюете
с этими черноризцами, - шутливо добавил государь, показывая глазами на
аббата, стоявшего неподвижно с выражением беспредельного смирения на лице.
- Впрочем, - продолжал Павел Петрович, - я могу отдать каждому из вас
должную справедливость. Вы, господин аббат Грубер, как начальник общества
Иисуса в России, приносите великую пользу юношеству, воспитывая его в
страхе Божием и в повиновении предержащим властям. Вы, высокопреосвященный
митрополит Сестренцевич, служите государству как верный и благочестивый
пастырь церкви Христовой. Вы, охраняя ее неприкосновенные права, не
пытаетесь в то же время, по примеру других католических иерархов, исхитить
ее из-под верховной власти государя и не даете много воли вот этим
господам, - сказал император, с ласковою улыбкой погрозив пальцем аббату.
- Я стараюсь, государь, по мере моих сил исполнить завет
божественного нашего учителя: воздать Божие Богови, и кесарю кесареви, -
проговорил митрополит твердым и звучным голосом.
- Прекрасно говорите и превосходно делаете; поступайте всегда так.
Моя покойная матушка недаром ценила ваши достоинства и заслуги. Она
старалась, чтоб его святейшество возвел вас в сан кардинала, но римская
курия заупрямилась. Она опасалась, что в России князь римской церкви не
будет пользоваться подобающим ему почетом. Вследствие такого отказа я сам
облек вас в кардинальский пурпур и настоял у папы, чтоб одежда эта была
удержана и за вашими преемниками. Не знаю, как будут они носить ее, но вы
носите ее как честный человек, а это много значит в моих глазах. Опасения