"Евгений Карнович. Мальтийские рыцари в России (Историческая повесть из времен императора Павла I)" - читать интересную книгу автора

же святого отца были напрасны, в особенности в настоящее время. Теперь
дело идет не о спасении той или другой церкви в отдельности, но о спасении
христианства вообще. Ныне не время спорить о церковных несогласиях, и если
французские революционеры осуществят свои дерзкие замыслы, если они
овладеют Римом и низвергнут папу, я силою моего оружия восстановлю престол
римского первосвященника... Да, я восстановлю его! - решительным голосом
добавил император.
Говоря это, Павел Петрович волновался все сильнее и сильнее, глаза
его блистали, и обыкновенно сиповатый его голос громко раздавался на всю
комнату.
- Великодушию вашего величества нет пределов!.. - порывисто отозвался
Сестренцевич. А между тем аббат, оставаясь, как и прежде, неподвижным,
казалось, обдумывал что-то, слегка шевеля своими тонкими губами.
- Я решился начать с того, что поддержу Мальтийский орден. Он - такое
учреждение, к которому я с самого детства питал глубокое уважение. Помню,
как я еще ребенком, после того как мой наставник Порошин прочел мне
несколько глав из истории этого ордена, играл, воображая себя мальтийским
рыцарем. Потом я сам прочитывал несколько раз книгу аббата Верто и
убедился, что орден этот заслуживает и сочувствия, и поддержки со стороны
всех христианских государей. Чрезвычайно прискорбно для меня только то,
что разные интриги, происки и личные раздоры препятствуют мне осуществить
мои планы так, как я хотел бы это сделать, и извините меня и вы,
высокопреосвященный владыко, и вы, достопочтенный господин аббат, если я
прямо скажу вам, что я отчасти и вас обоих считаю виновниками моих
неуспехов. Вы оба - служители одной и той же церкви, а между тем вы не
уживаетесь между собою и не действуете в духе братского единомыслия...
- Это потому, ваше величество... - перебил его с живостью митрополит.
- Подождите, ваше высокопреосвященство, я еще не кончил, - строго
сказал император и повелительным движением руки дал знать прелату, чтобы
он замолчал. - Почему бы то ни было, но этого не должно быть, и я советую
вам прекратить ваши раздоры, - заключил император, обводя грозным взглядом
и митрополита, и аббата.
Из них первый не смутился нисколько от такого сурового внушения и,
казалось, делал над собою усилие, чтобы воздержаться от прямодушных
объяснений с государем. Между тем лицо иезуита судорожно передернулось и
сделалось еще бледнее, и он злобно исподлобья взглянул на своего
противника.
- Чтобы восстановить между вами мир, я пригласил вас к себе, но об
этом мы поговорим после, а теперь пойдемте наверх позавтракать - вы будете
для меня приятными гостями. Да, кстати, вы, ваше высокопреосвященство,
кажется, не были в этом дворце после его переделки, так я покажу его вам,
- сказал император с тою приветливою любезностью, какою отличалось его
обращение, когда он бывал в духе и желал выразить кому-нибудь свое
благоволение.
Из приемной, через небольшую темноватую комнату, Павел Петрович и его
гости вышли на парадную мраморную лестницу, устланную великолепным ковром.
На стенах лестницы были нарисованы al fresco виды Павловска и Гатчины; на
одной из этих картин был представлен император, ведущий под своим
начальством отряд Павловского полка. Они прошли чесменскую галерею, в
которой были развешаны картины, изображавшие некоторые эпизоды из морского