"Евгений Карнович. На высоте и на доле: Царевна Софья Алексеевна " - читать интересную книгу автора

допустит она царицу к государю! Видно, что у них на уме свое дело. Да и
обманула нас царевна: говорит, что здоровье государя лучше, а Гаден
сказывал, что много, если царь еще дней с пяток или с неделю проживет.
Посмотрите, что они изведут его царское величество, - зловеще добавил
Нарышкин.
- А царевна-то сегодня? Каково? Надивиться не могу ее бесстыдству! -
говорил Одоевский*, покачивая головою.
- Что и говорить! - отозвался князь Воротынский*. - Слыхано ли дело,
чтобы когда-нибудь царевна, да еще с открытым лицом, выходила к мужчинам!
- Никакого женского стыда в ней нет, а помните ли, как прошлым летом,
когда царица Наталья Кирилловна, проезжая по Москве, приподняла только
занавеску в своей колымаге, как вся Москва заговорила и укоряла царицу за
небывалое у нас новшество! А царевна-то что делает?
Бормоча и шушукаясь между собою, бояре нарышкинской партии спустились
медленно с Красного крыльца и поехали домой.
Выпроводив Нарышкина из передней, царевна осталась там, поджидая выхода
князя Василия Васильевича Голицына* из государевой опочивальни. Она
догадывалась, о чем царь желал поговорить с князем, и сильно билось у нее
сердце в ожидании, что скажет ей Голицын, который наконец показался на
пороге передней. По лицу его было заметно, что беседа с государем расстроила
его. Увидев Голицына, Софья бросилась к нему навстречу.
- Не удалось на этот раз, царевна! - сказал Голицын, печально покачав
головою и с выражением безнадежности разводя руками. - Ссылается государь на
волю покойного своего родителя и говорит, что после его кончины следует быть
на царстве царевичу Петру Алексеевичу.
- Это дело Нарышкиных! - запальчиво вскрикнула Софья.
- Видно, ты, царевна, плохо сторожишь от них государя, - слегка
улыбнувшись, заметил Голицын.
- Сторожу я его хорошо, от зари и до зари сижу при его постели! Не
теперь, а давно Нарышкины опередили нас в этом деле. Они, как только
скончался батюшка, пустили по Москве молву, будто он завещал престол
царевичу Петру. Он, пожалуй, и вправду сделал бы это, если бы в ту пору,
когда он отходил, пустили к нему нашу мачеху. Она сумела бы уговорить его,
ведь ты знаешь, какую власть взяла она над нашим родителем...
- Просто-напросто околдовала его! - перебил Голицын.
- Полно, князь Василий! Нам нужно думать теперь о том, чтобы одолеть
Нарышкиных не волшебством, а другими способами, и мне кажется, что стрельцы
и раскольники могут пособить нам лучше всяких знахарей и кудесников...
- Ты правду говоришь, царевна! - как-то радостно вскрикнул Голицын. -
Стоит только нам привлечь к себе Москву, а следом за ней наверно пойдет и
все государство...
В это время в переходе, ведшем в переднюю, послышались чьи-то шаги.
Царевна и князь быстро двинулись в разные стороны. Она вошла в опочивальню
брата, а он в глубоком раздумье вышел на Красное крыльцо.

IV

Глубоко в памяти подраставшей Софьи Алексеевны запечатлелся суровый и
величавый облик Феодосьи Прокофьевны Морозовой*, жены боярина Глеба
Ивановича*. Царь Алексей Михайлович отменно жаловал и особенно чествовал эту