"Евгений Карнович. На высоте и на доле: Царевна Софья Алексеевна " - читать интересную книгу автора

посланцу.
- Не велел тебе, племянница, его царское величество дурить, - сказал
приехавший к Морозовой Ртищев. - И воистину ты дуришь! С чего не хочешь
говорить царскую титлу на бракосочетании великого государя?
- Потому не хочу говорить, что мне придется назвать его благоверным, а
какой же он благоверный, коль идет во сретение антихристу? - с негодованием
отвечала боярыня.
Дядюшка, заслышав это, раскрыл от удивления рот и вытаращил глаза.
- Чего так смотришь на меня? Разве он благоверный? Еретик он! Могу ли я
поцеловать у него руку? А в палатах его могу ли я уклониться от
благословения архиереев? Нет, дядюшка, лучше пострадать, чем иметь сообщение
с никонианцами, - сказала Морозова и, закрыв лицо руками, отчаянно замотала
головою.
- Говоришь ты неправду! Святейший патриарх Никон* - муж великий и
премудрый учитель, и новые книги, которые при нем напечатаны, правильны, -
вразумлял Ртищев племянницу. - Оставь распрю, не прекословь великому
государю и властям духовным. Видно, протопоп прельстил тебя?
- Нет, дядюшка, - с улыбкою перебила Морозова, - неправду говорить
изволишь, сладкое горьким называешь. Протопоп* - истинный ученик Христов!
- Ну, поступай, как знаешь! - с досадою проворчал Ртищев. - Только
берегись, смотри, чтобы не постиг тебя огнепальный гнев великого государя.
С этою угрозою старик приподнялся с кресла и поехал во дворец.
- Больна, ваше царское величество, боярыня Морозова, да так больна, что
и со двора выехать не может, - доложил лживо Ртищев, спасая свою племянницу
от государева гнева.
- Больна, так что ж тут поделаешь! Другой предназначенная ей честь
достанется, - заметил кротко царь и пригрозил ездившему к Морозовой
стольнику отдуть его батогами, чтобы он впредь на боярыню Федосью
Прокофьевну облыжно не доносил.
В то время, когда боярыня беседовала с дядею, в подклети, то есть в
нижнем жилье ее хором, шла другая беседа.
- Будет тебе, протопоп, лежать! Ведь ты поп, а стыда у тебя нет! - так
говорил лежавшему на постели, одетому в подрясник мужчине стоявший посреди
комнаты в одной грязной рубашке, с длинными растрепанными волосами и со
всклоченною бородою парень лет за тридцать. - Посмотри на меня, днем я
работаю во славу Господню, а ночью полежу да встану и поклонов с тысячу
отброшу.
- Юродствуешь ты, Федька, дурь и блажь на себя напускаешь. Неужто ты
мнишь тем угодить Господу Богу? Думаешь ты, что годится день-деньской
шляться да разный вздор молоть, а ночью вскакивать да земные поклоны класть.
Жил бы ты, как живут все люди, лучше бы было, - спокойно отвечал Аввакум
Петрович.
- Нешто ты, протопоп, не знаешь, что Бог повелел пророку Исаии ходить
нагу и босу, Иеремии возложить на выю клады и узы, а Иезекиилю возлежать на
правом боку сорок, а на левом сто пятьдесят дней? Все это ты знаешь, да тебе
бы только лежать, а я пророк и обличитель... Ты вот и молиться-то не охоч,
сам лежа молитвы читаешь, мне же велишь за тебя земные поклоны класть, а я и
от своих спину разогнуть не могу.
- Как же! Рассказывай! - насмешливо перебил Аввакум. - Богу достоит
поклоняться духом, а не телодвижениями, а кто любит Христа, тот за него