"Алехо Карпентьер. Концерт барокко " - читать интересную книгу автора

плакальщицам, - несут к черной гондоле гроб, холодно отсвечивающий бронзой.
- Это один немецкий музыкант умер вчера от удара, - сказал, подняв
весла, лодочник. - Теперь его останки везут на родину. Говорят, писал
какие-то странные, очень длинные оперы, там все было: драконы, летающие
кони, гномы, титаны и даже сирены, поющие на дне реки. Подумайте только!
Петь под водой! В нашем театре Фениче и то нет ни приспособлений, ни машин,
чтобы устроить такое представление.
Черные фигуры, закутанные в газовые и креповые покрывала, спустили гроб
в похоронную гондолу, и, отталкиваясь шестами, гондольеры торжественно
повели ее к железнодорожной станции, где уже пыхтел в облаках пара будто
написанный Тернером * локомотив с пылающим, как глаз циклопа, фонарем...
______________
* Тернер, Уильям (1775 - 1851) - английский художник.

- Спать хочу, - сказал Монтесума, сраженный безмерной усталостью.
- Сейчас будем на месте, - сказал лодочник. - Ведь гостиница ваша
выходит на канал.
- Как раз там, где причаливают шаланды с нечистотами, - сказал
Филомено, который снова хлебнул из бутылки и теперь сердился, вспоминая
полученный на кладбище нагоняй.
- Все равно, спасибо, - сказал мексиканец. У него слипались глаза, и он
едва почувствовал, как его вытаскивают из лодки, поднимают по лестнице,
раздевают, укладывают и закутывают, подсовывая под голову подушки.
- Спать хочу, - пробормотал он только. - Ты тоже поспи.
- Ну уж нет, - сказал Филомено. - Отправлюсь со своей трубой туда, где
можно повеселиться...
На улицах продолжался праздник. Взмахивая бронзовыми молотками,
отбивали время мавры на Часовой башне.

VII

И мавры на Часовой башне снова отбили часы, неуклонно выполняя давнюю
свою обязанность измерять время, хотя сегодня пришлось им бить молотками в
сером осеннем тумане, а изморось с самого рассвета приглушала звон бронзы.
Филомено окликнул Хозяина, и тот очнулся от долгого сна, такого
долгого, что казалось, он длился целые годы. Теперь мексиканец больше не был
вчерашним Монтесумой - на него надели пушистый ночной халат, ночной колпак и
ночные чулки, а маскарадный костюм уже не лежал на кресле, куда он его
бросил - или где кто-нибудь сложил его - вместе с ожерельем, перьями и
сандалиями из золоченых ремней, придававшими такое великолепие его особе.
- Костюм унесли, чтобы одеть синьора Массимилиано Милера, - сказал
негр, доставая другую одежду из шкафа. - И поторопитесь, сейчас начинается
генеральная репетиция, с освещением, машинами и всем прочим...
- Ах, да! Ясно! - Бисквиты, размоченные в мальвазии, сразу оживили его
память.
Слуга проворно побрил его, и, одетый как обычно, он спустился по
лестнице, поправляя запонки на кружевных манжетах. Снова ударили молотки
мавров - Филомено называл их "мои братья", - но звон часов потонул в
торопливом перестуке молотков на сцене театра Сант-Анджело: за красным
бархатным занавесом машинисты устанавливали сложные декорации первого акта.