"Алехо Карпентьер. Превратности метода" - читать интересную книгу автора

Дворца, учившийся на пиротехника. "Придется гайки подвернуть покрепче", -
прокомментировал Перальта. С годами уплотнялись стенки артериальных сосудов
Главы Нации, да и в глазах его обнаружилось какое-то странное расстройство -
перестал он видеть в третьем измерении, к тому же очками никогда не
пользовался и при чтении в них не нуждался. И теперь то или иное, близкое
либо далекое он видел как плоскостное изображение, лишенное объема,
наподобие образов готических витражей. И так же как фигуры на готических
витражах, он рассматривал каждое утро людей регламентированного цвета - этот
черно-синий, тот бело-золотой, третий в желто-песочном мундире, - и все они
докладывали ему о своем труде, выполненном в течение предыдущего дня или за
ночь, проведенную в полицейском комиссариате и тюремных камерах, в военных
казармах и подземельях, чтобы вырвать слово, имя, адрес, нужные сведения у
тех, кто не хотел говорить. Это был перечень тех, кого с головой погружали в
воду и в нечистоты, подвешивали, подвергали другим пыткам; это был каталог
клещей, палок, жаровен, включая маисовые початки - специально для женщин;
это были видения из жизнеописаний святых великомучеников, картины кары
божьей, павшей на богоотступников, отражение пыток на гигантском витраже
отдаленного сияния над Вулканом-Покровителем. После слов "Большое спасибо,
господа" осколками рассыпался первый витраж, исчезали синие, белые и желтые
цвета первоначальных сцен, и через другую дверь появлялись, размещаясь во
втором витраже, Подслушивающие и Подсматривающие, Выглядывающие,
Выслушивающие, Раздувающие, Развлекающие, Притворяющиеся, мастера в
опознаниях и искусники в дознаниях, которые не только
189 доносили о том, что удалось им уловками заполучить, подхватить на
лету злокозненное высказывание, порой уразумев лишь наполовину, - намотать
его себе на ус во время дипломатического приема, у стойки бара, в интимности
алькова, - вездесущие, незаметно проникающие всюду Стеклянные гости либо,
если нужно, Каменные гости, прощелыги, пройдохи, однако порой располагающие
к себе... кроме того, они были Стражами над Стражами, Дозорными за Плутами,
запоминавшими также все, что изобретали, замышляли, подстраивали сами
сподвижники, сотрапезники, сородичи Главы Нации под прикрытием его Высокой
тени. Вот так, выслушивая своих людей, подглядывающих и вынюхивающих, он
вникал - подчас с возмущением, подчас с усмешкой - в разнообразнейшие и
живописнейшие темные делишки, что творились за его спиной: сделка о
строительстве моста через реку, которой не было на картах; сделка о
муниципальной библиотеке, в которой не бывало и нет книг; сделка о племенных
симментальских быках из Нормандии, которые никогда не пересекали океан;
сделка об игрушках и букварях для детских садов и школ, которые не
существовали; сделка о сельских Домах материнства, в которые никогда не
могли бы попасть крестьянки, рожавшие, следуя вековым обычаям, на табурете
без сиденья, ухватившись за веревку, спускавшуюся с потолка, и натянув на
свою голову сомбреро мужа, чтобы родился сын; сделка о километровых столбах
из камня, которые так и остались лишь нарисованными на бумаге; сделка о
порнографических кинофильмах, проданных в банках из-под "Квакерской
овсянки" - "Quaker-Oat", сделка о "Китайской шараде" ("Jeux des trente-six
betes", (Игра в тридцать шесть -скотов" (фр)) как назвал ее барон де Дрюмон,
привезший в Америку кантонское лото с нумерованными изображениями животных),
ею занималась Бригада национальной полиции по борьбе с азартными играми;
сделка об "эректиле" - корейском ликере с корнем женьшеня в бутылке (на
самом деле настоянном на лиане-гараньоне из Санто-Доминго, черепашьем