"Алехо Карпентьер. Превратности метода" - читать интересную книгу автора

кулака свалил Ректора в фонтан центрального патио, и тот рухнул вместе со
своей традиционной шапочкой, традиционной мантией и прочими академическими
атрибутами, чем тщетно пытался было внушить захватчикам уважение к
собственной персоне... В три часа полицейские под командованием Лейтенанта
Кальво, назначенного экспертом, ворвались в книжные магазины, где публике
предлагались в массовых изданиях такие книги, как "Красная неделя в
Барселоне" (брошюра о гибели анархиста Феррера), "Шевалье из Красного
замка", "Красная лилия", "Красная заря" (Пио Барохи), "Красная дева"
(биография Луизы Мишель), "Красное и черное", "Красная буква" Натаниэла
Готорна - все, что представляло, по заключению эксперта, "Красную
литературу", революционную пропаганду, во многом повинную в событиях,
подобных происшедшим накануне во Дворце. Книги, сброшенные в фургоны, были
отправлены в печь для сжигания мусора, построенную не так давно за городской
чертой. "Захватите попутно и "Красную шапочку"!" - кричал вне себя от
187 возмущения один из книготорговцев. "Ты арестован, тоже мне остряк
.нашелся", -заявил Лейтенант Кальво, препоручая его полицейскому... А
позже -было уже около пяти пополудни - начались обыски в домах: полицейские,
будто обрушившиеся с неба, бегали по крышам, влетали в патио, вносились в
кухни, взламывали двери, заползали под кровати, шарили в шкафах,
перевертывали ящики, вскрывали чемоданы - под плач женщин, вопли детей,
проклятья бабок, под взрывы бешенства патриарха семьи, выкрикивавшего с
кресла-коляски: этого туберкулезника позднее забили насмерть за то, что он
утверждал, будто Глава Нации - сын шлюхи и покойная его матушка, донья
Эрменехильда, причисляемая ныне к лику святых, до полного изнеможения
ласкала некоего молодого гусарского офицера...
Наступил, вечер, однако не прекратился поток сумбурных слухов об
арестах, задержаниях, исчезновениях "подрывных элементов", германских
агентов, социалистов-германофилов, хотя в городе, казалось, жизнь,
продолжалась в привычном .ритме. Загорались светящиеся рекламы вина
"мариани." и медицинских препаратов, зазвенели звонки в кинематографах, и в
то же время в кафе и барах люди безуспешно перелистывали вечерние выпуски
газет, в которых .говорилось обо всем, но только не о том, чего все ждали.
Похоже, и Черным клеткам была дана передышка. Оркестр пожарников в беседке
Центрального Парка, как всегда по четвергам, сыграв марш "Sambre et Meuse",
исполнял балетную музыку из оперы ."Самсон и Далила", пасодобли боя быков.
По самым злачным улицам - Сан-Исидро, Ла Чайота, Эль Манге, Экономна,
Сан-Хуан де Летран - фланировали завсегдатаи. Но как только часы пробили
одиннадцать, началось - внезапное, дикое - наступление на бордели, ночные
игорные притоны, таверны, салоны танцев, где еще звучали скрипочки и
гитарки. Всех, кто не смог подтвердить, что он принадлежит к государственным
служащим или кадровым военным - некоторые даже не успели одеться, -
заталкивали в армейские грузовички и свозили в древнюю Центральную тюрьму;
камеры, коридоры и внутренние дворы ее уже были битком набиты
арестованными... А когда рассвело, террор в городе господствовал.
188 Аресты не прекращались. Вновь разъезжали Черные клетки. И однако,
тем вечером, несмотря на террор и все ему сопутствующее, Мажордомша Эльмира,
приводившая в порядок библиотеку в зале Совета Министров, обнаружила за
"Всеобщей историей" Чезаре Канту подозрительную банку от "animal -crackers"
(Печенье для животных (англ)), которая при досмотре оказалась бомбой грубой
кустарной работы - своевременно успел обезвредить ее один из охранников