"Алехо Карпентьер. Превратности метода" - читать интересную книгу автора

музыкальные произведения, как "Caravan", "Egyptland", "Japanese Sandman",
"Chinatown, my Chinatown" и прежде всего "Hindustan "; ноты последнего,
обложка которого украшена черными силуэтами слона и его погонщика на фоне
багрового солнца, можно было встретить на пюпитре любого рояля. Женщины,
осчастливленные бумом, уже не знали, где еще блеснуть своими диадемами,
колье и серьгами, пощеголять в модных платьях, приобретенных в фешенебельных
салонах "Whorth", "Doucet", " Cестер Callot ". А потому, вернувшись к
собственной давней мечте, ныне ставшей осуществимой, Глава Нации подумал о
возможности открыть Оперный театр в Городе-Опере, Столице Фикции, преподнеся
соотечественникам зрелище, подобное тем, что показывали в Буэнос-Айресе и
Рио-де-Жанейро - в центрах, взор которых неизменно прикован к искусству,
которые не упускают из виду все рафинированное в Старом Свете. Поставить на
сцене Национального театра "самое изысканное, что есть в мире", поручалось
Адольфо Бракале, импресарио гастрольных турне по Америке, питавшему такую
страсть к лирической драме, что оперы "Симон Бокканегра", "Манон" и "Лючия
де Ламмермур" он привозил на разработки селитры в Чили, на банановые
асьенды, в порты Юга и на каучуковые плантации Манауса в Бразилии,
202 пересекая безлюдные плоскогорья, поднимаясь по рекам, высаживаясь
на Больших и Малых Антильских островах - и непременно со своими
исполнителями, своим гардеробом, своими декорациями; он. был человеком,
способным взять дирижерскую палочку, если маэстро заболевал малярией; он мог
поставить "Мадам Баттерфляй" в сопровождении оркестра, состоявшего лишь из
рояля, семи скрипок, флейты, саксофона, корнета, двух виолончелей и одного
контрабаса, если не находилось под рукой других инструментов...
И, таким образом, в одно прекрасное утро железнодорожным составом из
Пуэрто Арагуато, прибывшим в столицу, доставлены были древние храмы, реторты
алхимика, шотландское кладбище, несколько японских чайных домиков,
Эльсинорский замок, стеклянный кувшин из Сан-Анджело, монастыри, гроты и
тюремные подземелья- все в свернутом виде, сложенном, в отдельных кусках, из
которых можно составить целое, -джунгли в рулонах, галереи и своды,
расписанные на ткани столько ящиков, что и двух поездов, следовавших один за
другим, едва хватило для перевозки груза. И наконец, к вечеру третий поезд -
с ультрамодерным вагоном-рестораном и меню по-французски - остановило у.
пассажирского вокзала, засверкавшего прославленными звездами, которые
спускались на перрон иод вспышки магния фоторепортеров, попадая под лавину
цветов, приветственных речей официальных лиц, аплодисментов -соответственно
лаврам каждого, под бренчание мандолин музыкантов из местной итальянской
колонии. Первым появился великий Энрико Карузо в застегнутом жилете и с
бриллиантом в галстуке, светло-серой шляпе "борсалино" и с платиновыми
запонками; приветливый, говорливый, добродушный, он, похоже, смешался перед
бурными проявлениями энтузиазма, извержениями славословия: встал не там, где
надо, вместо генерала приветствовал младшего капрала, "вашим
превосходительством" назвал старшего грузчика, не заметил настоящего
министра, зато обнял какого-то меломана с физиономией министра, раздал
дюжины автографов, целовал детишек и был счастлив в этой обстановке,
которая, видимо, напоминала ему неаполитанскую площадь в день народного
празднества. Затем вышел Титта Руффо, драматически нахмуренный, с зычным
голосом и крепкой фигурой,
203 одетый в костюм из легкой тропической ткани "палм-бич", и казалось
совершенно невероятным столь атлетический внешний вид увязать с истерзанной