"Алехо Карпентьер. Превратности метода" - читать интересную книгу авторакоммуникации между Столицей и Океанским Побережьем натолкнулись на упорное
сопротивление правительственных войск. Военная эскадра ожидала Главу Нации в Карибском море вблизи одного острова, где бросит якорь голландское грузовое судно, которое 49 затем продолжит рейс в Ресифе. Что касается оружия, закупленного у одного из агентов, сэра Бэзила Захароффа, то оно должно быть погружено во Флориде на судно, приписанное к греческому порту и бороздящее моря под командой пирата, который обычно поднимал панамский или сальвадорский флаг по выходе из территориальных вод Соединенных Штатов, когда направлялся обделывать свои обычные делишки - перевозить людей, оружие, рабов-поденщиков, все, что душе угодно...- в те американские страны, что находятся пониже и где он знал все фарватеры, бухты и отмели так же хорошо, как и местные проныры-контрабандисты. Поскольку тем вечером больше не предвиделось неотложных дел, Глава Нации, обожавший классические оперы, захотел послушать "Пеллеаса и Мелизанду" в Метрополитен-Опера, где знаменитая Мери Гарден исполняла заглавную партию. Его друг Академик давно расхваливал партитуру этой, видимо, в самом деле прекрасной оперы, ибо в Париже у нее было много страстных поклонников, которых извращенный остряк Жан Лоррен называл "пеллеастами"... Итак, они заняли свои места в первом ряду, дирижер поднял палочку, и огромный оркестр, разместившийся где-то внизу, у них под ногами... не стал играть. Да, не стал играть, вернее, стал не играть, а издавать шорохи, взвизги, писки - одна нота здесь, другая там, - какие-то звуки, но никак не звуки музыки "А где же увертюра?" -спросил Глава Нации. "Сей час будет, сейчас будет, - успокаивал Перальта, ожидая, что вся эта шумовая капель "Аида" тоже так начинаются, шепотком, как говорится, под сурдинку, чтобы подготовить слушателя, а потом ошарашить". Но вот уже поднялся занавес, а звуковая возня продолжалась. Многочисленные оркестранты, напряженные, не сводившие глаз с пюпитров, играть не начинали. Они давили пальцами на пистоны, выплескивали слюну из амбушюров, отрывая на секунду трубы от губ; дергали струны, щекотали арфы кончиками пальцев, но так и не могли сосредоточиться на какой-нибудь мелодии. Легкий вздох здесь, чуть слышный стон там, намек на тему: эмоция, которая умирала, едва успев родиться. А наверху, на подмостках, 50 топтались два персонажа: говорили, говорили, но запеть так и не решились. Затем -смена декораций: средневековая сеньора с произношением уроженки Канзас-Сити читала длинное-предлинное письмо. Ей внимал какой-то старец. В его выкрики уже не стоило вслушиваться, скучища была смертная, а там уже и антракт... Театрализованное зрелище в фойе и коридорах побудило Главу Нации отпустить несколько ядовитых реплик и колкостей по поводу псевдоаристократичности манер и одежды нью-йоркской знати, особенно в сравнении с парижской. Как бы ни был безупречен фрак, облегающий дюжего янки, этот "джентльмен" в своей огромной манишке с белой бабочкой всегда выглядит каким-то фокусником-иллюзионистом. Когда он в знак приветствия поднимает цилиндр, так и кажется, ,что оттуда выскочит кролик или выпорхнет голубок. На матронах из числа четырехсот семейств слишком , много соболей, слишком много диадем, слишком много .камней от Тиффани. И у всей этой публики -пышные резиденции с непременными готическими каминами, вывезенными из Фландрии; с колоннами из Клюнийского аббатства, доставленными в трюмах |
|
|