"Алехо Карпентьер. Превратности метода" - читать интересную книгу автора

Ногой никак не нащупаю вторую ночную туфлю, которая всегда теряется в
пестроте персидского ковра. Вот и Сильвестр в своем полосатом жилете, с
подносом из чистого серебра в руках - серебра из моих рудников: "Le cafй, de
Monsieur. Bien fort comme il l'aime. Monsieur a bien dormi? - Mail, tres
mal", -говорю я', "J'ai bien de soucis, mon bon Silvestre". -"Les revers
attristent les grands de ce monde,"(Кофе для мосье. Крепкий по вашему вкусу.
Мосье хорошо спали? Плохо очень плохо. У меня так много забот, мой дорогой
Сильвестр. Оборотная сторона жизни Великих мира сего.)- вздыхая, отвечает
Сильвестр александрийским стихом, классическая ритмика которого наполняет
духом "Комеди Франсез" этот дом, где в атмосфере уже начавшейся суматохи, но
еще далеко от авансцены моей судьбы, открывается в этот ранний утренний час
новая глава моей Истории. 140

Часть четвёртая

IX

не вижу ли я из этого окна только плащи и шляпы, в которые облачены
фантомы или искусно сделанные куклы, приводимые в движение пружинами?
Декарт

Не было надобности расстреливать Вальтера Хофмана. Известно, что каждый
конфликт обычно улаживается самым непредвиденным образом, и потому
генералу-изменнику был уготовлен конец, который, если вдуматься, не лишен
впечатляющей вагнеровской силы: агония Фафнера в лесах, гораздо более
страшных, чем лес Зигфрида, казавшийся просто парком, Тиргартеном или
Унтер-ден-Линден в сравнении с территорией Больших Болот. Мы загнали
мятежника в район гиблых трясин, куда он вынужден был отступить, теряя по
дороге солдат и офицеров, столь подавленных своим разгромом, что они не
внимали ни речам, ни воззваниям, ни угрозам; даже щедро раздаваемое спиртное
не могло притупить мысль о том, что их карта бита и все козыри у нас на
руках, - напротив, они "с отчаянием убеждались в этом все более и более.
Пустым номером оказалось для Генерала Хофмана и открытие в лесной чаще
развалин древнего индейского храма и громогласное обращение к своим людям:
"Солдаты... С высот этой пирамиды на нас взирают пятьдесят веков" (в пылу
патриотизма он прибавил ж сорока векам из наполеоновской речи лишний
десяток) . "По мне, будь хоть все пятьдесят пять", - думали солдаты, чьи
"старухи" - женщины, пошедшие вслед за бунтовщиками, - утверждали, будто
горы этих никчемных булыжников с норами и дырами могут служить лишь
питомниками самых ядовитых в мире змей, сороконожек, тарантулов и
скорпионов, которые "здоровы, как..." (у каждой была своя мера длины). А
после внезапного исчезновения "Вторых Фрициков", давших тягу к южной
границе, началось массовое дезертирство и братание с громкими криками:

143

"Нас обманули, мы поверили, нам приказали..." - пока наконец Генерал в
сопровождении немногих оставшихся приверженцев не решился пересечь гиблые
места - единственный путь к морю , - которые из-за обилия болот дали
название всей области. Чем труднее и опаснее становилось продвижение вперед,