"Алехо Карпентьер. Превратности метода" - читать интересную книгу автора

пользуется огромной популярностью в наших странах. Он знает, что там даже
рабочие табачных фабрик, которых скучная жизнь делает заядлыми почитателями
литературы, питают особое пристрастие к "Отверженным" и "Собору Парижской
богоматери", в то время как "Молитва за всех" ("naпve connerie", (Наивная
дрянь (фр.))- добавляет он) в особом ходу на поэтических вечерах. И
происходит это, по его мнению, потому, что мы не проникнуты картезианским
духом (ну еще бы - ведь в "Рассуждении о методе" не цветут цветы-хищники, не
порхают туканы, не свирепствуют бури...) и приходим в дикий восторг от
дешевого красноречия, от пафоса, от ораторской велеречивости под грохот
романтических фанфар... Я немного шокирован - он этого не замечает- подобным
его мнением, которое опровергает мое понимание основ риторики (ибо речи лишь
тогда волнуют нас, если они пышны, звучны, умело закручены, по цицероновски
великолепны, полны сочных образов, разящих эпитетов и завершаются крещендо).
Чтобы переменить тему, я протягиваю руку к ценнейшему, роскошному изданию -
"Моление на Акрополе" Ренана - с иллюстрациями Кабанеля. "Quelle horreur!"
(Какой ужас! (фр) - восклицает Именитый Академик и морщится. Я говорю, что
отрывок из этого произведения включен во многие учебники по литературе для
французских студентов. "Мое отвращение к сему - плод моего светского
образования", - поясняет гость и клеймит подобную прозу термином
"amphigourique" (Бессмысленный, вздорный (фр) , добавляя, что она
претенциозна, многословна, до смешного напичкана ученостью и никчемными
эллинизмами. Нет. 34 Народы латиноамериканских стран должны знакомиться с
красотой французской изящной словесности по другим книгам, по иным текстам.
Вот тогда можно было бы оценить то изящество стиля, легкость,
непревзойденное умение, с каким Морис Баррес в своем "L'ennemi des lois"
(Враг законов (фр) демонстрирует нам всего лишь на трех страницах
"недостатки и ошибки марксизма", суть которого ясна - "культ желудка". Или,
например, его дивные описания старинных замков Людвига Баварского, где
находишь такие истинно художественные средства, какие и в сравнение не идут
с нравоучительным пустословием какого-то Ренана. А если мы,
латиноамериканцы, хотим познать прошлое столетие, надо читать и перечитывать
графа де Гобино, этого аристократа слова, мастера округлой мудрой фразы,
который в своих произведениях воспевал Человека-гения, Человека-звезду,
Принцев духа (которых, по его словам, не более трех тысяч во всей Европе),
открыто возвещая о своей неспособности проявлять интерес к "массе,
называемой людьми", к этому скопищу гнусных насекомых, тупых и вредных,
лишенных Души... : Я, однако, предпочитаю помалкивать и не вступать в
дискуссию, ибо она завела бы нас в тупик, и вот,по-чему. Во время
празднования Столетия Независимости Мексики власти сумели там не допустить
людишек в крестьянских платках и сандалиях-уарачах, бродячих музыкантов и
прочих юродивых к местам пышных церемоний, чтобы иностранные гости и все
приглашенные на празднество правительством не увидели тех, кого наш друг Ив
Лимантур называет "кафрами". Но в моей стране, где много -слишком много! -
индейцев, негров, самбо, чоло и мулатов, было бы трудновато убрать этих
самых кафров с глаз долой. И я весьма сомневаюсь, что наша кафрская
интеллигенция - страшно многочисленная - стала бы восторгаться "Очерком о
неравенстве рас человеческих" графа де Гобино... Да, пора изменить тему
разговора. К счастью, сверху слышится "К Элизе". И Академик, на мгновение
превратившись в слух, стал жаловаться на трюкачества современной музыки -
так называемой "современной", - которая стала дегуманизированным упражнением