"Алехо Карпентьер. Превратности метода" - читать интересную книгу авторасей раз более продолжительные и полнозвучные, - будто публика желала
испросить себе прощение, - а Перальта, встав со своего места, подошел к Послу Франции и обронил с ехидной усмешкой: "Il vous a bien eu, hein? Pas si con que ca, le vieux" (Здорово он вас надул? Старик не такой уж простофиля) - "Pas si con que ca, en effet", (В самом деле, не простофиля" (фр) - ответил тот, захваченный врасплох, и вдруг ужаснулся при мысли, что его неосмотрительный ответ может быть передан на Кэ д'Орсэ, где в те дни было не до шуток и откуда блистательный поэт Алексис Леже был направлен в Китай, а Поль Клодель назначен на пост посла в Рио-де-Жанейро для повышения низкого интеллектуального уровня французских представительств в Азии и Латинской Америке... Но долго думать было некогда - все без дальнейшего промедления сорвались со своих мест и, толкаясь, невзирая на лица и чины, лавиной покатились вниз по лестницам, штурмом беря двери необъятного банкетного зала, прорываясь к столам, где на огромных серебряных блюдах изысканные заморские блюда - Нью-Йорк и Париж - соседствовали с национальными яствами: фазаны во всем своем 179 оперенье, перепела с трюфелями, фаршированные поросята с фисташками, пироги-тамали с острой мясной начинкой и индейки в брусничном соусе, сент-оноре с кремом и сладкая рисовая размазня-махарете в чашах, а также прочие родимые пятна нашего поварского искусства под горами черной и красной икры на высеченных изо льда слонах. Повсюду в центре и на флангах, над всем этим изобилием возвышались кулинарно-архитектурные сооружения из безе и песочного теста, являвшие собой Капитолий со всеми его обелисками и статуями из марципана, со всеми без исключения колоннами. Публика восхищалась и уплетала кушанья за обе щеки, смаковала вина и ликеры, шампанскому в ведерках со льдом розового цвета, на фоне которого особенно ярко сверкали золотистые горлышки бутылок... Звенели бокалы вокруг колоссальной Республики, а оркестр, вознесенный под самый купол, исторгал оттуда дансоны и креольские бамбы, чередуя их с вальсом из "Beautiful Ohio" (Прекрасный Огайо" (англ) или синкопами, - впрочем, не доходившими до слуха стольких жующих и одновременно говорящих людей, - из "Pretty Baby" (Прелестное бэби). Потом был фейерверк, который, озарив небеса, низвергался огненными водопадами, рассыпал искры и звезды над террасами и крышами городских домов... Ровно в два часа пополуночи -официальный прием не может продолжаться дольше, как сообщил Шеф Церемониала, - Перальта и Глава Нации вернулись во Дворец, усталые, но счастливые, с одним лишь желанием - поскорее сбросить фрак и выпить чего-нибудь покрепче и попроще того, что было на празднестве. В президентских покоях их встретила Мажордомша Эльмира в исподнем, но с теплым платком на плечах, потому что дувший с гор холодный ветер легко проникал сквозь жалюзи. И так как Секретарь исполнил обещание принести ей для пробы тех яств, что подавались на банкете, любопытная самба, хотя и не ждала от них ничего особенного, первым долгом стала выуживать из корзины свертки, но с опаской и осторожностью пиротехника, который знакомится с подозрительным содержимым чемодана какого-нибудь 180 анархиста. Для каждого кушанья у нее находилось уничижительное определение: не бургундские устрицы, а "слюнявки"; это икра? - "дробь в масле"; трюфели - "черные головешки"; халва - "простая нуга, и в сравнение не идущая с хихонской"... Уже сильно подвыпивший, но велевший наливать себе еще и еще Президент и думать не желал |
|
|