"Владимир Васильевич Карпов. Взять живым! (про войну)" - читать интересную книгу автора

смеяться.
- Ты чего? - удивился Ромашкин.
- Бутылки-то не гранаты - не взорвутся, а мы с тобой, два дурака, улеглись.
Без всякой паузы Куржаков, стараясь перекрыть шум боя, скомандовал взводу:
- По пехоте - огонь! - Он стал стрелять, быстро двигая затвор винтовки.
Расстреляв обойму, Куржаков спросил:
- Где твои пулеметы, почему молчат?
Василий кинулся туда, где перед боем поставил ручные пулеметы. Самый
ближний оказался на площадке, но пулеметчик, раненный и перебинтованный,
сидел на дне траншеи. "Когда он успел перевязаться?" - удивился Василий и
спросил:
- Ну, как ты? Стоять можешь?
- Могу, - ответил пулеметчик.
- Так в чем же дело? Надо вести огонь, - сказал Ромашкин, помог бойцу
встать к пулемету, а сам побежал дальше.
Второй пулеметчик был убит. Василий прицелился и застрочил по зеленым
фигуркам. Они закувыркались, стали падать. Первый пулемет тоже бил
короткими очередями, и немецкая пехота залегла.
- Ага, не нравится! - воскликнул Ромашкин и прицельно стал бить по
копошащимся на снегу фашистам. Подбежал веселый Куржаков:
- Видишь - дело пошло! Смотри, наш танк разгорелся...
Ромашкин оглянулся и увидел охваченный огнем, метавшийся по полю танк.
Другой, со свернутой набок башней, дымил густым черным столбом, правее и
левее горело еще пять машин, это поработали артиллеристы.
Вдруг снаряды накрыли фашистов, залегших перед траншеей. В перерывах между
артналетами они стали убегать из-под огня назад, к третьей линии танков,
почему-то остановившейся. И тут из-за леса вылетели штурмовики с красными
звездочками на крыльях и пошли вдоль строй немецких машин. Частые всплески
от разрывов бомб, вздыбившийся снег, земля и дым заволокли всю нейтральную
зону. Сделав еще заход, штурмовики улетели. В поле чадили и пылали огнем
подбитые танки. В одном из них рванули снаряды, бронированная коробка
развалилась, из нутра ее вырвались яркие космы огня.
- Так держать! - сказал довольный Куржаков и добавил: - Но учти: ты должен
все делать сам. Я за тебя взводом командовать не буду. - Повернулся и ушел
на свой наблюдательный пункт.
"Зачем он так?.. - пожалел Ромашкин. - Вроде бы все наладилось, и опять
обидел. Но, с другой стороны, он прав, без него дело могло кончиться
плохо. А я, лопух, растерялся, даже как бутылки бросать забыл".
До вечера отбили еще одну атаку. Ромашкин чувствовал предельную слабость:
сил не осталось, даже шинель казалась тяжелой. Вспомнил: "Сегодня мы не
завтракали, не обедали, не ужинали". Вспомнил и ощутил, что совсем не
хочется есть. Попить бы только. Чаю бы крепкого, горячего. Ромашкин обошел
уцелевших солдат, сосчитал убитых, велел отнести их в лощинку позади
траншеи. Вспомнил раненых - они сами, без помощи ушли в тыл. Он глядел на
почерневшие, осунувшиеся лица красноармейцев, и его поразило сходство с
теми, которых они сменили. Теперь и его бойцы ходили, как те, устало,
вразвалочку, шинели на них испачканы землей и гарью. "Вот и мы стали
чернорабочими войны", - подумал Ромашкин, и его охватила грусть оттого,
что война совсем не такая, какой он представлял ее. "Откуда же правду о
войне знала та женщина в военкомате? Откуда знали другие, они ведь никогда