"Иван Кашкин. Эрнест Хемингуэй " - читать интересную книгу автора

силы.
Позорное саморазоблачение предавших Испанскую республику западных
демократий и поражение республиканцев было тяжелым ударом для Хемингуэя,
который только что вновь сделал попытку помочь людям. Это снова замкнуло его
в стенах рабочего кабинета, на этот раз близ Гаванны, на острове Куба, и
породило заблуждения анархо-индивидуалистического порядка, сказавшиеся в его
романе "По ком звонит колокол" (1940). Конечно, напрасно было ждать от
писателя преимущественно лирического склада эпического разрешения такой
большой и сложной темы, как справедливая война народа за свою свободу.
Конечно, по собственному признанию хемингуэевского героя Роберта Джордана,
"то, что он увидел в эту войну, не так-то просто" и "чтобы рассказать об
этом, надо было бы писать получше, чем он это может сделать сейчас".
Трагическое мироощущение Хемингуэя внушало ему, что иное поражение
стоит дешевых побед, позволяло осознать величие непобежденного и в
поражении. Хемингуэй понимал роль испытаний в формировании и закалке
внутренней силы человека, но отсутствие ясной цели, бесперспективность и
безнадежность роднили его с теми, кто, исходя из преувеличения слабостей
своих соратников, начинал сомневаться в плодотворности общих усилий,
поддавался тому настроению, которое Горький метко назвал "анархизмом
поражения". В трудных условиях 1939-1940 годов разочарование,
пессимистическая усталость были широко распространены среди западных
интеллигентов. Испытал их на себе, например, даже такой преданный делу
коммунизма писатель, как норвежец Нурдаль Григ. Он сражался в рядах
интернациональных бригад, а в 1939 году в его пьесе "Поражение" за именами и
характерами отдельных деятелей и образами дней Парижской коммуны узнаешь
настроения людей, переживших крушение Испанской республики. Но Нурдаль Григ
верил в конечную победу революции, всем контекстом пьесы он призывал считать
поражение лишь ступенью к этой будущей победе. Он мог бы подписаться под
словами Брехта: "Самое главное - научить людей правильно мыслить...
Побежденные должны помнить, что и после поражения растут и множатся
противоречия, грозящие сегодняшнему победителю". Этой ясности мышления и той
поддержки, которую она дает бойцу в трудные минуты, не было у Хемингуэя. В
личном плане смерть отдельных бойцов, о которой Хемингуэй говорит в своем
"Колоколе", не бесцельна. Поставленная задача ими выполнена, ценою гибели
одного человека спасен партизанский отряд, для уцелевших впереди жизнь и
борьба. Однако безрадостный стоицизм главного лирического героя и
пессимистический, безнадежный тон книги свидетельствует об угнетенном
состоянии автора. Конечно, "Колокол" - только один из этапов на творческом
пути Хемингуэя, срыв на трудном перевале, но срывы такого автора волнуют и
заботят его читателей иной раз не меньше, чем беззаботные дешевые удачи
писателей, закрывающих глаза на все трудности и отыскивающих тропу, что
протоптаннее и легче. Как бы то ни было, несмотря на несомненные
художественные достоинства, роман этот по целому ряду причин не оправдал
надежд многих читателей, в том числе и бывших боевых товарищей Хемингуэя -
интербригадовцев и вызвал резкую оценку прогрессивной печати.
Хемингуэй еще дописывал этот роман, когда разразилась вторая мировая
война, о неизбежности которой он писал еще в 1934 году. И Хемингуэй снова
отправился воевать против фашизма. Он побывал военным корреспондентом на
границах Китая, на фронтах борьбы с Японией. Затем почти два года
крейсировал на своей моторной лодке вдоль побережья Мексиканского залива,