"Иван Кашкин. Эрнест Хемингуэй " - читать интересную книгу автора

выслеживая ожидавшееся появление там немецких подводных лодок. С весны 1944
года участвовал в качестве корреспондента в налетах бомбардировочной авиации
на Германию. В июне 1944 года в лондонском затемнении попал еще в одну
автомобильную катастрофу и, едва оправившись от тяжелых ранений головы,
поспешил принять участие в высадке на берегах Нормандии. Затем во главе
одного из отрядов французского сопротивления он проделал рейд к Парижу,
вошел туда одновременно о французским авангардом, чуть не был осужден
военным судом за неположенное для военного корреспондента участие в военных
действиях; наконец перенес тяжелые бои в Арденнском лесу и еще два раза был
ранен в голову. Все это пока не нашло отражения в его художественном
творчестве, хотя уже начиная с 1945 года он упорно работает над тем, что
условно называет "большой книгой".
Однако он не мог удержаться и не помянуть недобрым словом то, чему он
был свидетелем, как участник действий регулярной американской армии,
особенно зимой 1944 года в Арденнах. К этим воспоминаниям побудили его
особые обстоятельства. В 1949 году на охоте в Италии отлетевший ружейный пыж
еще раз повредил ему глаз. Началось заражение крови. Во время тяжелой
болезни и длительного выздоровления, находясь под угрозой смерти, Хемингуэй
почувствовал потребность оглянуться как на свое давнее итальянское прошлое
периода первой мировой войны, так и на недавние впечатления второй мировой
войны. Прервав работу над большим романом, Хемингуэй в короткий срок написал
повесть "Через реку и к тем деревьям" (1950), которая, появившись после
десятилетнего ожидания, увы, глубоко разочаровала многих читателей.
Это либо самоповторение в виде прекрасных описаний охоты, ветра
Венеции, прогулок по Венеции, воспоминаний о войне, либо, что хуже, - это
самопародия, потому что как иначе оценивать по сравнению с трагической
любовью "тененте" Генри и Кэтрин Баркли невразумительный роман старого
полковника Кентвелла с девятнадцатилетней венецианской графиней (словно в
насмешку названной автором Ренатой - Возрожденной), которую сам Кентвелл
называет "дочкой".

Болезнь и более или менее случайные экскурсы в сторону отвлекали
Хемингуэя от работы над "большой книгой". Но его по-прежнему волновала тема
несгибаемого мужества, стойкости и внутренней победы в самом поражении. И
вот, вернувшись на Кубу, он в 1952 году выпускает повесть "Старик и море",
которая в обобщенном и абстрагированном виде повторяет мотивы
"Непобежденного" и морской фон романа "Иметь и не иметь". Повесть имела
шумный успех и большую прессу. Она сама говорит за себя, как бы по-разному
ее ни толковали. Сам Хемингуэй с насмешливым лукавством уклонялся от
истолкования этой повести и в одном интервью 1954 года сказал: "Я попытался
дать настоящего старика и настоящего мальчика, настоящее море и настоящую
рыбу, и настоящих акул. И, если это мне удалось сделать достаточно хорошо и
правдиво, очи могут быть истолкованы по-разному. Что по-настоящему трудно, -
это создать нечто действительно правдивое, а иной раз и более правдивое, чем
сама правда".
Конечно, как и многое у Хемингуэя, книга эта противоречива. В ней автор
вызывающе декларирует фатальную неизбежность: и парус как флаг поражения - в
начале, и изглоданный акулами скелет большой рыбы - в конце, и моменты
резиньяции в середине, когда рыбак, кажется, уже готов признать бесплодность
единоборства с большой рыбой: "Ну что ж, убей меня. Мне уже все равно, кто