"Иван Кашкин. Эрнест Хемингуэй " - читать интересную книгу автора

да это легче легкого".
Герой Хемингуэя - отщепенец и блудный сын породившей его среды. Он
тяготится своим одиночеством, долгое время тщетно пытается найти товарища,
найти любимую, которая разделяла бы его судьбу, но и в ночных кошмарах, а то
и наяву, перед ним неотступно маячит призрак конца; конец человеческих
отношений, любви, биологический конец человека, конец дела его рук. Перед
ним открывается пропасть пустоты, бесцельность дальнейшего существования -
путь к нигилистической молитве "Отче Ничто".
Как показало самому Хемингуэю его кризисное семилетие (1929-1936),
такое мироощущение грозит, кроме всего прочего, творческим бесплодием, а
это, может быть, страшнее всего для писателя Хемингуэя. И вот начинаются его
поиски того, на что можно опереться, того, чего нельзя потерять.

Прежде всего Хемингуэй ищет опоры в своем деле. В письме 1935 года он
говорит: "Если веришь во что-нибудь и непрестанно работаешь над этим, как я
верю в важность писательского дела, не может быть разочарования в этом, если
только ты не слишком падок до славы". С детства и сам Хемингуэй, и его Ник
Адамс втянулись в труд. Не говоря уже о книгах, прямо посвященных труду
рыбака, охотника, даже собутыльник праздных туристов Джейк Барнс, если
приглядеться к нему, на самом деле работяга-газетчик. По традиции не
полагается, чтобы буржуазного газетчика видели за работой, но внимательно
вчитываясь в "Фиесту", слышишь отговорку: "Надо утром работать", - и видишь
за преднамеренным мельканием попоек и письменный стол Барнса, и посещение
министерства иностранных дел за информацией, и признание "приятно идти со
всеми на работу". "Работа - одна работа - вот после чего ты чувствовал себя
хорошо", - вторит Барнсу его создатель Хемингуэй. "Главное - работать и
научиться этому". И сам текст "Фиесты" - это свидетельство напряженного
труда![1]
Но в каком направлении приложить свои творческие усилия? Трудились ведь
и Джойс и Гертруда Стайн. С годами все яснее становилось, что особенно
влечет к себе Хемингуэя творческий труд, закрепленный в книгах Флобера,
Толстого и Стендаля, в полотнах Веласкеса и Джотто, работах Гойи и Ван-Гога,
музыке Баха и Моцарта - словом, все то, что прошло проверку временем.
Изучая искусство боя быков, Хемингуэй, с одной стороны, указывает, что
необходимое условие его - это "момент истины", то есть схватка один на один
с быком, а кроме того, солнце, краски, атмосфера народного празднества. Но,
с другой стороны, он отмечает, что привлекающий его бой быков, чем дальше,
тем больше, становится чисто декоративным искусством, где все больше
внимания уделяется приемам выполнения разных движений и все меньше -
конечной цели. Он вынужден признать, что это "безусловно вырождающееся
искусство, явление декаданса", которое не выдержало проверки временем. А
Хемингуэй хочет создавать то, что не портится от времени. В речи, написанной
по случаю присуждения ему Нобелевской премии, Хемингуэй говорит: "Писатель,
если он настоящий писатель, каждый день должен прикасаться к вечности или
ощущать, что она проходит мимо него". Без этого чувства трудно создать
прочные вещи. А именно с этим ощущением необходимости творческого "победного
усилия человека на пути к бессмертию", с сознанием больших обязательств и с
высокой требовательностью к себе Хемингуэй упорно отрабатывает свою крупицу
общего вклада, внесенного его поколением.
"Сначала надо изучить то, о чем пишешь, потом надо научиться писать. На