"Элен Кашнер. Томас Рифмач" - читать интересную книгу автора

королевской крови), только убери, ради Бога, свою проклятущую арфу, да и
сам заткнись, видишь ведь, у нас работы невпроворот, а в последний раз, как
ты нам пел, мы просто обрыдались и залили слезами весь шелк, пришлось потом
переделывать". А я ей говорю: "Давайте, мол, сыграю что-нибудь
веселенькое". Она опять не соглашается. "Нет уж, - говорит, - мы же начнем
притопывать, и кто-нибудь опять уколется", - и глазами этак царственно на
меня сверкнуть изволила. Кстати, глаза у нее точно такого же цвета, как у
тебя.
Элсбет вспыхнула.
- Вот уж неправда!
- Ну, может, и не совсем такого же, - хитрый парень тут же сдал
назад, удовольствовавшись тем, что сумел-таки расшевелить ее. - Да только
ведь это я их видел, а не ты.
- Да? - лукаво улыбается Элсбет. - Ну и какие же они?
- Разных, знаешь ли, оттенков, - мгновенно отвечает Рифмач. - От
настроения зависит. Когда она довольна, глаза у нее синие, как горное
озеро. Когда печалится - серые, как морские валы в непогоду. А когда
злится, - хоть и нечасто, но бывает, - глаза у нее отливают зеленью, словно
эльфийский плащ, мелькнувший на полянке майским утром.
Элсбет уставилась в пол. Томас совершенно верно описал ее собственные
глаза, вот только откуда узнал?
- Интересно, чем это ты разозлил свою королеву?
- А почему ты решила, что это я?
- Да кому же еще?
- Ладно. Это опять с вышиванием связано. Меня позвали играть, чтобы
им работалось веселее, ну я и играл, а в песню вплел заботу о королеве и ее
дамах, о том, как устали их бедные глазки, как болят исколотые иголкой
пальчики... Знаешь, что случилось потом?
- Они все уснули.
Пораженный менестрель уставился на нее.
- Верно. Именно так. Уснули. Все, кроме одной. Ее звали Лилиас. Когда
королева проснулась, она была просто в ярости.
- А-а, - равнодушно протянула Элсбет. - А что же с рубашками-то?
Сделали они их?
- Наверное.
Кажется, наш Томас слегка растерялся. Вряд ли от своих придворных дам
ему случалось получать такой окорот. Если, конечно, он их вообще не
выдумал.
- Во всяком случае, король на Новый год выглядел довольным.
- Как это они тебя не заставили переделывать работу, которую по твоей
вине испортили? Говорят, пальцы у арфистов гибкие, вышивать вполне годятся.
На ужин Элсбет все-таки осталась. А потом, когда Томас вынул из чехла
блестящую арфу, и музыка поплыла в воздухе, как туман, девчонка сидела,
уткнув подбородок в ладони, и не сводила с менестреля глаз. У него хватило
ума ни разу не взглянуть на нее, пока он играл, нет, не играл, а извлекал
из струн дивную музыку. Взгляд Томаса незряче обегал дальние холмы, он пел
о странниках и о разлуке. Песня его проникала в душу, плакать не хотелось,
но все мы испытали радость от того, что у нас есть крыша над головой и
живой человек рядом.
Лицо Томаса разгладилось, теперь оно выражало только покой.