"Епископ Кассиан. Христос и первое христианское Поколение " - читать интересную книгу автора

жизнь. Но это первое явление Христа не было единственным в жизни Павла (ср.
Деян 22:17-21, 18:9-10, 23:11). Во 2 Кор 12:1-5 он говорил в формах третьего
лица о человеке, который был восхищен до третьего неба и слышал неизреченные
глаголы. Это был он в своем внутреннем человеке. Он делал различие между
внешним и внутренним человеком (2 Кор 4:16, 5:1 и слл.). К этому различию и
относились его слова о сокровище в глиняных сосудах (2 Кор 4:7). Он
переживал страдания своего немощного тела, как соучастие в Страстях
Христовых (стт. 10 и слл.). Соучаствуя в Страстях, он ожидал соучастия и в
Воскресении. В конце Гал он начертал слова, которые и поныне каждый
православный монах носит на своем парамане "Я ношу язвы Иисуса (в нашем
разночтении: Господа Иисуса) на теле моем" (8:17). По всей вероятности,
Павел понимал "язвы" переносно. Но еще больше, чем болезни тела,
последованием за Христом были труды и страдания апостольского служения
Павла. Когда, в узах Апостола, эти страдания достигли высшей точки, Павел,
уже давший однажды свое богословие в системе Рим, дал новое систематическое
построение в Ефес Богословие Ефес есть богословие мистическое. Содержание
послания оказало влияние и на его форму: Ефес в своих главных частях
построено, как молитва. От славословия (Ефес 1:3 и слл.) Павел обращается к
благодарению (1:15-16-а), которое тотчас же переходит в прошение (стт. 16в и
слл.. 3:1, 13 и слл.). Прошение заключается новым славословием (3:20-21).
Построенная aп. Павлом система была первая система христианского
богословия. В основании системы лежит духовный опыт Апостола. Но построение
системы требовало и напряжения мысли исключительной творческой силы. Павел
был не только мистик: он был великий богословский ум. При этом замечательно,
что для самого Павла изложение догматических мыслей никогда не было
самоцелью. Многие его послания (например, 1 и 2 Кор) посвящены целиком
жгучим вопросам жизни, и догматических тем, часто исключительной важности
(ср., например, 1 Кор. 11:23 и слл.. 15:3 и слл., 2 Кор, 3 и т. д.), Павел
касается в них только попутно. По большей части, его послания распадаются на
две части: первая дает догматическое основание, от которого во второй части
отправляется учение практическое (ср. Рим 12:1 и слл., Гал 5:1 и слл.. Ефес
4:1 и слл., Кол. 3:1 и слл.). И Павлу, строителю Церкви, было важно именно
это практическое учение. Его забота была об устроении христианской жизни его
пасомых. Он и подводил под эти практические наставления догматическое
основание. Для последующих поколений верующих главная ценность Павлова
наследия оказалась заключенной в догматических частях его посланий.
Сила любви ап. Павла не уступала силе его ума. В обращении к своим
пасомым он находил слова неповторимой нежности. Достаточно, для примера,
прочесть Гал 4:19-20 и Филипп. 4:1. Но любил он не только тех, кого он
окормлял своим пастырским служением. Всю свою жизнь, снова и снова
отвергаемый иудеями, он обращался к ним со словом призыва. Только в римских
узах он согласился признать и засвидетельствовать перед членами местной
иудейской колонии отвержение своих соплеменников (Деян 28:25-28). В Рим,
ставя во всей остроте иудейскую проблему, Павел выражал свою готовность быть
отлученным от Христа, ради своих сродников по плоти (9:1-5). Греческий
глагол h?comhn (ст. 3, по-русски: я желал бы, по-славянски точнее: молил бых
ся) выражает неисполнимое пожелание. Павел знал, что от Христа его не может
отлучить никакая сила (ср. Рим 8: 35-39). Но такова была его любовь к
Израилю, что он сознавал в своем сердце это желание и страдал от его
неисполнимости. Умевший сильно любить, Павел имел опыт любви. Этим опытом