"Епископ Кассиан. Христос и первое христианское Поколение " - читать интересную книгу автора

помощи (ср. особенно стт. 6-11). В связи с тем, что было сказано в гл. 8,
призыв к щедрости в гл. 9 уравновешивает предложение Павла жертвовать по
достатку: скудость не должна быть оправданием скупости. Для жертвователей
участие в сборе имеет то значение, что ведет к осуществлению
общехристианского единства в молитве и любви (стт. 12-15). Единство
христианского мира есть единство в Церкви иудеев и эллинов. Эту мысль ап.
Павел считал особенно полезным внушать коринфским христианам, еще не до
конца изжившим смуту, посеянную иудаистами.
Начиная с гл. 10, тон ап. Павла меняется: в нем слышится строгость. Он
защищается против возводимых на него обвинений. Попытка. некоторых ученых
выделить глл. 10-13, как остаток строгого послания не встретила широкого
сочувствия. Как уже было сказано, различие тона объясняется, по всей
вероятности, тем, что в глл. 10-13 Павел преимущественно имеет в виду тех
иудаистических агитаторов, которые еще продолжали свою разрушительную
деятельность в Коринфе. Он, прежде всего, с властью ополчается на тех,
которые говорят о нем, будто он поступает по плоти (10:1-6). Его задача во
второй части послания есть автоапология. Его противники противополагали
строгость его посланий и его слабость в личном общении (ст. 10: намек на
строгое послание). Но, в отличие от противников, он имеет объективное
основание для хвалы (10:12-17). Человек может хвалиться, если он владеет
положительною ценностью. Положительные ценности не существуют вне Бога. Если
ап. Павел хвалится теми ценностями, которыми он владеет, то речь идет о
ценностях, в своем бытии восходящих к Богу. Недаром, в Рим 5 он облекает в
форму троякой хвалы (ср. стт. 8, 3, 11) учение о благодати. В таком именно
смысле ему принадлежит апостольская власть (ср. 2 Кор 10: 8) и удел его
служения, который назначил ему Бог. В любви своей к Коринфянам,
противополагая себя своим противникам (11:1-15), Павел готов, как бы в
неразумии и не в Господе, тоже похвалиться по плоти (стт. 16-18), правда, не
внешними преимуществами, - он пользуется этим случаем, чтобы еще раз горько
посмеяться над своими противниками (стт. 19-21а), - а трудами и лишениями
своего служения (стт. 21б-32). Связанный с ветхозаветным прошлым не менее
крепко, чем его противники, он имеет больше прав, чем они, именоваться
Христовым служителем, потому что больше их страдал за Христа и трудился.
Воспоминание о трудах приводит его к воспоминанию об откровениях. В 12:1-6
он говорит о человеке во Христе, который был восхищен до третьего неба (ст.
2), иначе говоря, в рай (ст. 3), где ему дано было слышать неизреченные
глаголы. Апостол говорит в третьем лице, и, тем не менее, этим человеком он
может похвалиться (ст. 5а). Если он и противополагает его себе, то в этом
слышно то же противоположение внешнего и внутреннего человека, о котором
была речь в гл. 4. Павел, несомненно, говорит о себе. Как древние пророки
(ср. Ис 1:1, 8:1, 7:1; Иер 1:2-3; Иез 1:1-2 и др.), он даже пытается
датировать свой мистический опыт: "назад тому лет четырнадцать" (ст. 2). Он
только не знает - и на этом настаивает (ср. стт. 2-3), - в теле или вне тела
он его пережил. Но на откровениях он не задерживается и к хвале по плоти
присовокупляет хвалу своими немощами, жалом, вонзенным в его плоть, ангелом
сатаны, заушавшим его, чтобы он не превозносился (12:7-9). Истории
толкования этого загадочного места мы касались в другой связи. Господь не
внял молитве Апостола и не освободил его от этого страдания, потому не внял,
что ему была дана благодать Божия, а сила Божия совершается в немощи. По
этой причине, оказывается оправданной и хвала немощами (стт. 9-10). В