"Гвендолин Кэссиди. Сила ее страсти " - читать интересную книгу автора

это интересовать не должно. Она здесь - совсем по другому поводу.
Ее комната располагалась в самом конце коридора. Размеры поражали
воображение. Наверное, вся ее нью-йоркская квартира целиком была чуть
меньше, чем одна эта комната. Всю середину занимала огромная кровать с
пологом. Окно выходило на широкую балюстраду, от которой ступеньки вели
вниз, в заросший сад. Было очень много цветов, в особенности роз, но
очертания клумб едва угадывались в густой высокой траве. За садом виднелся
невысокий, увитый плющом заборчик, за которым голубел бассейн, - видимо, тот
самый, в котором плескался Филиппе
Постояв у окна, Кьяра снова вернулась в комнату. Каменный пол был
покрыт плетеными соломенными циновками, которые тихонько поскрипывали под
ногами. Одну из стен украшало длинное панно в египетском стиле: среди
фиолетовых ирисов шли друг за дружкой большие пестрые гуси. Разглядывая
гусей, Кьяра в который раз задумалась о том, что же ей делать дальше.
Сможет ли она сохранить инкогнито и до конца сыграть избранную роль?
Как трудно все время сдерживаться, вежливо улыбаться, беседовать о всякой
ерунде, когда хочется только одного: крепко обнять своего мальчика,
зацеловать его, крикнуть всем, что это - ее сын. Кьяра подошла к высокому
зеркалу в широкой раме темного дерева и вгляделась в свое отражение, пытаясь
обнаружить какое-либо сходство с сыном.
Тот же разрез больших темных глаз, опушенных длинными ресницами, тот же
рисунок рта. Но овал лица - иной. У Филиппо мордочка круглая, с пухлыми
щечками. Неужели и у нее когда-то было такое же веселое круглое личико? И
нос другой... Различие пола тоже сказывается. Будь Филиппо девочкой,
сходство между ними наверняка было бы заметнее. На своего отца - того,
родного, - мальчик вообще не похож. Впрочем, она уже смутно помнила, как
выглядел Серджио. У Кьяры привычно сжалось сердце.
Да, дорого ей обошелся тот вечер у Луиджи. А эти тоскливые вечера в
Нью-Йорке... Она садилась у окна и, глядя на высокие, вечно дымящие черные
трубы, вспоминала деревню, горы, кипарисы, оливковую рощу. И Филиппо. Ни
новая жизнь, ни новые друзья не помогли ей забыть того, что случилось на
родине. Кьяра окончила курсы медсестер, а затем - воспитателей, успела
поработать няней в нескольких семьях. Но упорно продолжала думать о прошлом
и стремиться назад, в Италию. Пока была жива мать, Кьяра не решалась
уехать, - последние годы та сильно болела, и ей был необходим постоянный
уход.
Но после смерти матери девушка поняла, что в Америке ее больше ничто не
держит. Семья брата так и не стала ей близка, да они и не нуждались в ее
помощи. Карло неплохо устроился; его маленький ресторанчик всегда был полон
посетителей, заказы разносили подросшие дети, за кассой, как всегда, сидела
Виттория. Кьяра была не нужна. Поэтому никто не стал возражать, когда она
заявила, что хочет переехать в другой город, - девушка не призналась в
какой, а Карло не стал расспрашивать, ему было все равно.
Через несколько месяцев Кьяра улетела в Италию. Не задержавшись в Риме
даже на день, она пересела на междугородний автобус и через пару часов уже
была в Санто-Феличе.
Смеркалось. Она шла по узким улочкам, осторожно оглядываясь по
сторонам, отворачиваясь от случайных прохожих. Вокруг мелькали полузабытые
лица, знакомые дома. Только все стало как-то меньше, теснее, уже. Встречные
смотрели на нее с любопытством, но не узнавали в высокой, красивой,