"Лев Кассиль. Состоится при всякой погоде" - читать интересную книгу автора

заставили игроков и зрителей немедля сорваться с мест и поспешить на свои
корабли, поднявшие клетчатые флаги, и в убежища, выдолбленные в скалах. Там,
в каменных пещерах, болельщики обступили неудачливых подводников, корили их,
умоляли поддержать честь подплава, хватали и трясли за мокрые плечи, били
себя кулаками в грудь, обтянутую отсыревшей тельняшкой, клялись, божились,
ругались. Наверху тем временем стучали зенитки, отбивавшие налет. Потом
капитан-лейтенант Сумский, рефери матча, подбегая по очереди к входу всех
укрытий, сиреной вызвал игроков и зрителей обратно на стадион. И снова
началась игра. Уже висел над воротами подплава третий неотвратимый мяч, как
вдруг тяжелый, тугой удар прокатился над морем и пошел бродить из ущелья в
ущелье и поплыл над сопками, будя чуткое северное эхо. За первым ударом
последовал второй, еще более плотный и протяжный. Все на скалах поднялись
разом, глядя в сторону моря, и запасной вратарь подплава, успевший поймать
несшийся в ворота мяч, видя, что на него никто не нападает, так и замер на
своей мелом очерченной площадке.
В ворота гавани медленно вползало длинное зеленоватое тело подводной
лодки. На узкой палубе тесно, плечом к плечу, рядком выстроились люди,
похожие издали на шахматные фигурки. Мигнуло огнем у дула орудия, разбухло
серое облачко, потом оно улетучилось - третий удар потряс округу, валко
прокатился по фиорду и замер за сопками.
- Вернулись! Пришли! - кричали вокруг меня бегущие к берегу
краснофлотцы, взбрасывая на ходу вверх бескозырки и от радости обнимая друг
друга. - Три раза пальнули! Считай, три посудины под заныр пустили. Урааа!
Самошин пришел!...
И вдруг обогнавший всех высокий моряк остановился, медленно поднял руку
и указал на что-то.
- Флаг-то, гляди, флаг... - тихо заговорили вокруг меня.
- Может, на захождение спускали и фалы заело? Потому и не поднят "до
места", - сказал неуверенно молоденький старшина.
Ему никто не ответил.
Флаг на гафеле лодки был приспущен... Все разом замолчали, с тревогой
вглядывались в него. А подводный корабль медленно подходил к пирсу. Звездин
стоял на рубке. У него было осунувшееся, небритое лицо с отяжелевшими
чертами. Он приложил руку к козырьку и отдал команду хриплым, простуженным
голосом.
Вышедший из ворот базы начальник подплава приказал всем немедленно идти
на места...

* * *

Прошло полчаса. И вдруг на площадке снова пропела сирена. Перед
северными воротами - это был уже второй тайм, и команды переменились
местами, - перед северными воротами, над которыми развевалось теперь знамя
подводников, появились два плечистых, толстоногих парня в голубых майках:
один - чернявый, приземистый, другой - сутулый, с могучей выпуклой спиной
пловца. Это были Куличенко и Воронков, знаменитые непробиваемые беки
подплава. Но ворота подплава оставались пустыми.
- Самошина!... Где Самошин?! - кричали со скал. Тогда Куличенко, тяжело
ступая, вышел на центр поля и поднял руку. Стало тихо.
- Товарищи моряки! - сказал Куличенко и набрал воздуху во всю свою