"Ноэл Кауард. Интимная комедия" - читать интересную книгу автора

А м а н д а. Ей сейчас, должно быть, очень тяжело.
Э л л и о т. Перестань, Аманда, прошу тебя! Мы уже достаточно об этом
говорили.
А м а н д а (поджав ноги садится в угол дивана). Это были попытки
оправдать себя.
Э л л и о т. А какие нам нужны оправдания? (Садится в противоположный угол
дивана.) Люди обязаны уметь трезво оценить положение. Как только мы с тобой
увидели друг друга, обоим стало ясно: себя не обманешь. Мы это поняли в первую
секунду, хотя какое-то время еще боялись себе признаться. И слава Богу, что мы
не стали с этим тянуть, а сходу все решили.
А м а н д а. Ты думаешь, мы все равно бы это сделали?
Э л л и о т. Конечно. Только потом было бы в сто раз тяжелее.
А м а н д а. А вдруг мы бы так и не встретились? Ты был бы счастлив с
Сибиллой?
Э л л и о т. Думаю, что да.
А м а н д а. Ах, вон что!
Э л л и о т. Не делай вид, что ты потрясена. У тебя с Виктором было бы то же
самое. Жила бы с ним как миленькая, и все было бы очень даже хорошо.
А м а н д а. Бедный милый Виктор. Он-то любил меня по-настоящему.
Э л л и о т (быстро глянув на нее). Как трогательно.
А м а н д а. Когда я его встретила, мне было так одиноко, так тяжело, я себе
казалась никому не нужной старой развалиной.
Э л л и о т. Да, старая развалина -- это очень противно.
А м а н д а (не без умиления). Он смотрел на меня таким преданным
собачьим взглядом, что мое сердце таяло, как ледышка под лучами солнца.
Э л л и о т. Какая умилительная картина.
А м а н д а. Виктор, и правда, был очень милый.
Э л л и о т. Интересно узнать подробности.
А м а н д а. Он так оберегал меня и заботился -- у него была на этой почве
настоящая мания.
Э л л и о т. От этой мании, дорогая, он бы очень скоро вылечился.
А м а н д а. А зачем же так грубо? Грубить не надо.
Э л л и о т. Разве я грубил? Я лишь констатировал очевидный факт.
А м а н д а. Но очень гадким тоном.
Э л л и о т. Еще у Виктора были выдающиеся ноги, да? А также упоительные уши.
А м а н д а. Не болтай глупостей.
Э л л и о т. А по утрам должно быть, из него исходило сияние, он всходил прямо
как солнце среди подушек.
А м а н д а. Я не видела его среди подушек.
Э л л и о т. Да ну? Ты меня крайне удивляешь.
А м а н д а (слезая с дивана, резко). Ну, знаешь!
Э л л и о т. А злиться-то не надо!
А м а н д а. Что ты хотел этим сказать?
Э л л и о т (вставая). То, что мне надоело слушать это кудахтанье про
твоего чудного Виктора!
А м а н д а. Ну, вот что, мой дорогой!..
Э л л и о т. Нет, нет! Ради Бога!... Байрон! Джордж Гордон! Две минуты
Байрона!
А м а н д а. Но...
Э л л и о т. Байрон, говорю!