"Б.И.Казаков. Превращение элементов " - читать интересную книгу автора

линия гелия принадлежит одному из давно известных простых тел, поставленному
в неизвестное для наших опытов состояние температуры, давления и напряжения
тяжести". Доводы довольно веские: кто знает, как космические условия влияют
на смещение спектральных линий.
В 70-е гг. один из первооткрывателей гелия, Локьер, напечатал статью "О
спектрах звезд и о природе элементов", в которой весьма убедительно
предположил, что все элементы - это полимерные состояния водорода (никак не
угасает гипотеза Праута: видно, в ней "что-то" есть!). Пришел он к этому из
следующего наблюдения: чем выше температура звезды, тем проще ее спектр.
Отсюда выводилось, что с понижением температуры из водорода образуются
металлы, все более и более тяжелые, а затем появляются неметаллические
элементы, после чего начинается соединение элементов. Известный французский
ученый М.Бертло выступил на дискуссии в Парижской академии наук с критикой
этих взглядов Локьера, хотя и признавал, что в космическом пространстве
действуют иные силы, результатом чего атомы элементов изменяются не по тем
законам, по которым изменяются сложные тела; но возможность превращения
одних элементов в другие он не отрицал. В какой-то степени был прав и
Менделеев: нельзя безоговорочно полагаться на спектральные линии, полученные
от далеких светил. Сам он не дожил до такого подтверждения своей мысли. Лишь
в 1927 г. был "закрыт" элемент небулий, после того как физик Боуэн показал,
что давно наблюдаемые в спектре туманностей линии N1 и N2 принадлежат не
какому-то новому элементу, а давно известному кислороду, находящемуся в
совершенно необычных (по земным понятиям) условиях. Условия эти - крайняя
степень разреженности и интенсивнейший поток ультрафиолетовых лучей.
Англичанину Джону Релею пришла в голову счастливая мысль - заново
определить атомные веса. По всей видимости, родилась эта мысль из
подозрения, что прежние вычисления неточны, и из пристрастия Релея к
точнейшим измерениям. Он любил говорить: "Физика - это измерение". В 1893 г.
он приступил к осуществлению своего замысла, пользуясь новейшими приборами,
какими не располагали химики и физики середины столетия. Начал он с точного
взвешивания различных газов, самых "ходовых" - водорода, кислорода и азота.
В последнем случае ученый столкнулся с неожиданным результатом. Он взвешивал
азот, полученный из разных веществ, и вес газа совпадал не всегда. Литр
азота, добытого из воздуха, весил 1,2565 грамма, а полученного из аммиака -
1,2507 грамма. Естественно, что ученый прежде всего заподозрил самого себя,
с досадой отметив: не чисто проведенный опыт! Проверив все несколько раз, он
получил тот же результат. Что же из этого следует? Поставить под сомнение
закон постоянства состава? Тогда рухнет вся химия, несмотря на ее блестящие
достижения. Релей стал получать азот из разных веществ и взвешивать его.
Окись азота, закись азота, азотнокислый аммоний, селитра, мочевина послужили
ему сырьем для получения чистого азота. Во всех случаях он получил число
1,2507, лишь литр азота из воздуха весил больше на 6 миллиграммов. Релей
послал письмо в лондонский научный журнал "Природа" и сообщил о той аномалии
в весе, которую он обнаружил у "воздушного" азота. Письмо содержало
обращение к ученым попытаться объяснить эту аномалию.
Никакого даже предположительного ответа на имя Релея от ученых не
поступило. Тогда Релей рассказал о своих опытах приятелю, профессору химии
Уильяму Рамзаю и предложил совместно поискать объяснение этого
шестимиллиграммового привеса. Спорили они долго. Рамзай предположил, что
"воздушный" азот утяжелен присутствием какого-то другого неизвестного газа.