"Эммануил Казакевич. Двое в степи [H]" - читать интересную книгу автора

- Соседка! Прошу ко мне, погуляешь с нами! И гостя своего зови.
Угощу!.. Гулять так гулять...
Мария нахмурилась, ничего нe ответила и ушла, унеся с собой гимнастерку
Огаркова. Когда она исчезла в дверях своей избы, Огарков бережно вынул из
кармана ту самую бумажку.
Он держал в руках единственный документ, удостоверяющий или, вернее,
отрицающий прошлую жизнь Огаркова - приговор Военного Трибунала. Он прочитал
его внимательно и подробно, почти по складам, с чувством жгучего
любопытства, как совсем посторонний человек. Потом его затуманившийся взгляд
скользнул по свежему холмику, и он вспомнил, что вот здесь лежит не кто
иной, как Джурабаев, лежит и никогда больше не встанет. И, значит, он,
Огарков, свободен.
Горькая, но буйная радость охватила Огаркова. Он скомкал клочок бумаги
и отшвырнул его от себя. Слабый ветер нехотя подхватил бумажку, неторопливо
протащил ее по земле, чуть приподнял на воздух и равнодушно оставил валяться
среди одуванчиков.
И тут над самым ухом Огаркова внезапно раздался хриплый голос:
- Мое почтение новому соседу! Давай знакомиться.
Огарков быстро оглянулся. На него сквозь плетень смотрел с
настороженной ухмылкой большой краснолицый человек. Он простирал через
прорехи в плетне большие руки к Огаркову,
словно жаждал обнять и облобызать его, быть с ним вместе. И на нем была
надета точно такая же вышитая рубашка, какая была теперь на Огаркове.
Огарков с минуту внимательно смотрел в глаза тому человеку, а тот
человек тоже смотрел и молчал. Потом Огарков поднялся, медленно подобрал с
травы смятую бумажку и, не оглядываясь, пошел в избу.
В избе было прохладно и тихо. Тикали ходики. За окном на веревке
сушилась уже выстиранная гимнастерка. В соседней комнате слышались негромкие
голоса женщин.
В углу стояло большое зеркало, и Огарков подошел к нему.
Перед ним оказался высокий статный человек в белой вышитой рубашке и,
как ни странно, с короткой, но густой белокурой бородой.
Огарков с бородой? Нет, это нe мог быть Огарков. Да и лицо - загорелое,
обветренное, шоколадного цвета - почти не похоже было на огарковское лицо.
Он отвернулся от зеркала, чтобы не видеть своего нового обличья.
Мария внесла кипящий самовар и накрыла на стол. Они стояли несколько
мгновений почти вплотную друг к другу, потом она, слегка покраснев,
отпрянула и сказала:
- Кушайте.
Но Огарков нe садился. Где-то далеко грянул одинокий пушечный выстрел.
Огарков посмотрел на Марию и встретился с ее взглядом, напряженным и
ожидающим. Он сказал:
- Мне надо идти.
- Вам гимнастерку дать? - покорно спросила она.
- Да.
- Вас в части ждут?
- Да.
Они впервые посмотрели прямо в глаза друг другу, и она вздохнула с
каким-то непонятным облегчением. Да, она хотела, чтобы он остался, но не так
остался, как тот, распевавший песни в соседнем дворе.