"Эммануил Генрихович Казакевич. При свете дня (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

полка вместе со своим начальником и со всеми картами и документами отрезан
противником и сидит обороняется где-то в деревне, за три километра.
И вот налаживаем мы связь с двумя батальонами, и только третий
батальон никак не отзывается, и велит мне товарищ Нечаев восстановить с
ним связь. Вылезаю я из землянки на свет божий и вижу: кругом все разбито
и раскромсано, и даже деревья и те разбитые. Беру я провод в руки и бегу,
пригнувшись, по проводу к роще и вдруг вижу - в роще останавливаются
машины, и оттуда выходят генералы и офицера. И один из них подходит ко мне
и спрашивает, где здесь НП полка, и велит мне проводить его туда.
Откозырял я, как сумел, и веду его обратно, к нашей землянке. И думаю, что
веду генерала, а потом смекаю, что звезда-то у него на петлицах больно
велика. И весь шалею: никак, Маршал Советского Союза). Первый и последний
раз видел я тогда маршала за всю войну.
Вбегаю я в землянку, а маршал и с ним один генерал и командир
дивизии - полковник идут за мной. А наш старший лейтенант, товарищ Нечаев,
кричит в это время в телефон и смотрит в щель на наши боевые порядки. А
обернувшись, он замечает маршала и командира дивизии, которого знал
раньше, и рапортует, причем не очень громко, по-граждански больше, чем
по-военному. Я даже подумал, что он не понял, кто перед ним. А маршалу
это, должно быть, не понравилось, и посмотрел он на товарища Нечаева так
пронзительно, что все испугались. Был он очень крут, и его боялись все
командиры. И вот он спрашивает: "Почему не выполнили задачу дня? Сколько
сил у противника на фронте вашего полка?" - "Не знаю", - отвечает товарищ
Нечаев и хочет объяснить в чем дело, и показывает на раненого командира
полка, который тяжко стонет в углу на соломе, но маршал не слушает, вдруг
краснеет, начинает кричать и угрожать расстрелом и снова спрашивает:
"Почему высотка, про которую докладывали, что она взята, у немцев? Очки
втираешь, сукин сын?"
И тогда наш командир полка старший лейтенант Нечаев вдруг говорит:
"Вы на меня не кричите".
И так он это спокойно сказал! У меня сердце зашлось. А маршал - тот
задрожал от этих слов, и все думали, что сейчас он старшего лейтенанта
застрелит, и впрямь его руки стали по воздуху шарить, как будто ищут
чего-то. Но старший лейтенант так спокойно смотрел ему в глаза и сам был
такой ясный, спокойный, что маршал, видно, хоть и сердился, но все-таки
зауважал человека за то, что тот его не испугался. А командир дивизии,
полковник, человек большой храбрости в бою, но перед начальством известный
трус, молчал, хотя обязан был разъяснить в чем дело.
Тогда-то наш Черепанов, тот самый старик доброволец, уральский
партизан, вдруг в тишине негромко говорит: "Да он же командиром полка
всего полчаса..."
Маршал повернулся, но, увидев, что это солдат, да еще старик, ничего
не сказал, только наклонил свою большую голову и опять к товарищу Нечаеву:
"Слушай, командир полка. Видишь эту высотку шестьдесят один, пять? Завтра
утром возьмешь ее. Возьмешь - получишь Героя Советского Союза. Не
возьмешь - будешь расстрелян".
И наш командир на это ответил: "Хорошо". И улыбнулся. Ей-богу.
Маршал повернулся кругом и вышел, генерал и командир дивизии ушли за
ним.
А мы остались. Я посмотрел тогда на нашего старшего лейтенанта и