"Эммануил Генрихович Казакевич. Сердце друга (Повесть) " - читать интересную книгу автора

съел?" - спросил он себя, не зная, досадовать или смеяться.
Позднее он вместе с Дроздом настоял, чтобы переводчица отправилась с
пленным в тыл и находилась с Ремизовым, на старом НП.
Найдя глазами среди солдат Макарычева, он сказал ему с притворной
строгостью:
- Вам боевое задание. Возвращайтесь. Будете ужин готовить. Поняли?
Выполняйте.
Вместе с пленным, двумя разведчиками и батальонным поваром Аничка
отправилась в тыл. Пленный действительно не мог идти самостоятельно - его
то несли, то тащили. Когда они уже переправились через ручей, опять
заработали немецкие минометы, пришлось лечь плашмя в грязь, кругом рвались
мины, и Аничка ужасно боялась, чтобы не убило немца. Но все обошлось.
Вскоре они оказались у Ремизова.
Укоризненно качая головой и помогая Аничке счищать грязь с шинели,
Ремизов говорил:
- У меня все время душа была неспокойна за вас. Нехорошо все-таки. Вы
не сердитесь на меня, но девушкам здесь не место, честное слово. Немцы
ведь не знают, что вы писали в институте курсовую работу об их великом
поэте Шиллере. Возьмут и убьют. Фашисты ведь, Анна Александровна.
Он собирался уходить вперед, на новый НП за ручьем, но командир полка
все еще не разрешал менять НП. Аничку Ремизов настоятельно попросил
отправиться в овраг, в землянку с патефоном.
- Там вы и пленного толком допросите, и музыку послушаете, - сказал
он ей, опять берясь за телефонную трубку.
Вскоре Аничка с пленным и разведчиками очутилась в батальонном
овраге, в том самом, куда пришла этой ночью. Огонь противника ослабел, и
они шли не по дну, а по кромке оврага и, так как пленный был тяжелый,
вскоре сели передохнуть на окраине разрушенной, сожженной деревни. Здесь
они пристроились на обломках избы, возле черного дымохода, рядом с
промежуточной телефонной станцией. Аничка решила тут же допросить немца и
основные данные допроса передать по здешнему телефону.
Из солдатской книжки пленного явствовало, что он является
обер-ефрейтором 78-й штурмовой дивизии Гансом Кюле из Ганновера.
Маленькое число "78" представляло собой факт большой важности. Этой
дивизии раньше тут не было. Свистнув от удивления и удовольствия, Аничка
начала допрос.
То, что его допрашивала "фрейлейн" - то есть девушка, да еще красивая
и с мелодичным голосом, - подбодрило немецкого ефрейтора: он понял, что
расстреливать его не будут. Более того, он не только приободрился, но и
слегка обнаглел. Ранее расположенный говорить всю правду, он теперь
подумал, что это было бы нехорошо, так сказать, недостойно немецкого
солдата. Поэтому он с каждым вопросом отвечал все неопределеннее и наконец
просто замолчал. Для того чтобы поднять свой собственный дух и взвинтить
себя, он начал мысленно называть русских - и в том числе даже эту юную,
приятную и хорошо знающую немецкий язык девушку: "мои мучители", "садисты,
издевающиеся над раненым", и т. д.
Наконец Аничка потеряла терпение и, глядя в упор в его бегающие
глаза, спросила, будет ли он отвечать на вопросы.
- Хорошо, - медленно сказала Аничка, не получив ответа. - В таком
случае я передам вас солдату, который вас проводит в штаб. - Она