"Эммануил Генрихович Казакевич. Дом на площади ("Весна на Одере" #2) " - читать интересную книгу автора

стакан на траву.
В этом маленьком обществе, собравшемся столь случайно, шла та же
сложная жизнь, что и в больших обществах: мимолетные симпатии и антипатии,
добрые чувства и маленькие заговоры, тайные страсти и подспудные интересы.
Солдаты решили проводить женщин в деревню. Веретенников оставил
охранять сено одного Петухова, а сам пошел с Соней. Он долго гулял с ней
по деревне, если можно было назвать деревней ряды землянок, вырытых на
месте сожженных хат. Возвращаясь к себе в рощу, он заметил на дороге при
свете луны блестящие нити сена между свежими следами колес. И Веретенников
вспомнил, что председательница колхоза не ушла вместе со всеми в деревню,
а осталась с Петуховым. И он вспомнил торопливый скрип колес, доносившийся
до него издалека во время прогулки.
Одинокий Петухов стоял на опушке, куря махорочную скрутку.
Веретенников прошел мимо и направился к сену. Да, недоставало
нескольких тюков. Он вернулся и пристально посмотрел в непроницаемое лицо
Петухова, но ничего не сказал. "Колхоз-то ведь тоже наш", - мысленно
оправдался Веретенников перед высоким начальством - своею совестью.
На рассвете из города прибыли грузовые машины. Веретенников сдал
сено. Шестеро солдат вышли из рощи по проселку к большой дороге и
отправились в путь.
Они вначале шли пешком, потом некоторое время двигались на попутной
машине, снова пешком, на попутной подводе и снова на машине. Они
заночевали в холодной избе у дороги, а на рассвете опять тронулись в путь
и в полдень оказались на железнодорожной станции, если можно назвать
станцией маленькую дощатую будку рядом с развалинами бывшего каменного
вокзала. Здесь они сели в один из товарных составов, следовавших в Брест.
Вагон, в котором они устроились, был нагружен тяжелыми асбестовыми
плитами. Понемногу вагон переполнился. Женщины в ватных телогрейках,
безрукий инвалид, несколько подростков-мастеровых с хмурыми взрослыми
лицами, мальчик и девочка в насквозь промокших рваных башмаках - все они
расселись на своих фанерных сундучках и матерчатых торбах.
Поезд долго стоял, словно навсегда прилепился к рельсам неподвижными
темными колесами. Казалось даже, что он стоит не на колесах, а на
четырехугольных железных чурках, которые вообще не способны двигаться.
Внезапно заплакал мальчик. Он дрожал от холода. Солдат Атабеков снял
с него башмаки, взял мальчика к себе и завернул его ноги в полу своей
шинели. Небаба строго спросил у девочки, куда и зачем она тащит с собой
такого малыша. Девочка сказала, что едет с братом за хлебом, так как их
мать работает на спичечной фабрике и не может отлучаться. И вот девочка с
мальчиком ездят менять вещи на хлеб. Помолчав, девочка объяснила, что она
может нести пуд хлеба, а мальчик - полпуда.
Поезд тронулся. Все задремали. Только Атабеков и мальчик тихо
разговаривали. Мальчик жевал кусок хлеба и говорил шепотом:
- Ой, дяденька, сколько махорки на вашем хлебе.
- А ты обтруси, обтруси, - шептал в ответ Атабеков.
Поезд то шел, то останавливался. Было холодно и тяжко, и каждому было
жалко себя и других.
- Никогда больше не поеду на поезде, - сказал Веретенников, когда они
утром прибыли на станцию Брест.
Название "Брест" поневоле напомнило о первом дне войны. Сержант