"Александр Петрович Казанцев. Купол надежды" - читать интересную книгу автора

- Допустим, нельзя...
- А они нас могут есть?
- Меня? То есть как? Что я, скот, что ли?
- Нет. Я хочу спросить, отказываетесь ли вы убивать бактерии чумы и
холеры?
- Зачем такие крайности? Это самозащита. Но спорим мы зря, клянусь
Пастером, зря! Вот вы уедете к своим белым медведям, которые рыщут по
московским улицам в поисках развесистой клюквы, а я стану скучать о вас,
дорогой мой Добрыня Никитич.
И два профессора обнялись на парижской улице при свете первых вечерних
фонарей.


Глава третья
ВРАГ ГОЛОДА

К шестидесятилетнему юбилею академика Николая Алексеевича Анисимова в
одном из журналов был помещен очерк о нем, написанный его ближайшей
сотрудницей Ниной Ивановной Окуневой.
"Видный французский ученый, член Парижской академии наук, профессор
Мишель Саломак однажды сказал Николаю Алексеевичу Анисимову, что иконописцы
в старину вполне могли бы писать лики святых с его предков, русских
богатырей.
Думаю, что профессор Саломак не ошибался.
Дед Анисим, приходившийся Николаю Алексеевичу прадедом, тянул бечеву
на волжских берегах. И когда рявкал бурлак-исполин на одном берегу, на
другом отдавалось. Был он ладен с виду, кудряв, оборван, загульно пил и
ошалело лез в драку по всякому поводу. С годами присмирел, а когда пошли по
Волге пароходы и не нужна стала бурлацкая голытьба, подался в грузчики, да
надорвался - занесся однажды в споре и взялся один тащить господский рояль
в двадцать пять пудов. Сходни под ним гнулись, но он все-таки донес его до
палубы, только слег после того и уже не годился в богатыри.
Сыновья, все семеро Анисимовы по отцу, бечевой уже не кормились, осели
в деревне. Правда, землицы только на старшего хватило, остальные разбрелись
батрачить.
Федору досталась заросшая бурьяном отцовская полоска, которую он
принялся ковырять деревянной сохой. Старость деда на печку загнала, а
полоску передал он сыну Алешке.
Дед Анисим давно помер, дед Федор с печи не слезал, а Алексея в
германскую войну в солдаты забрили. Три дня гуляли с гармоникой и песнями.
Проводили мужика, и легла полоска тяжкой ношей на бабьи да детские плечи.
Вернулся Алексей уже после революции. Принес солдатскую шинель и
винтовку.
Шестилетний Коля знал, где она у отца запрятана, и мечтал хоть разок
пальнут из нее. Но не до ребячьих проказ теперь стало. Отец был мужик
справный и взялся налаживать запущенное за германскую войну хозяйство. И
помогать ему должны были и старшие сыновья, и дочь, и Колька тоже, хоть и
пятый, младшенький.
К 1919 году дело на лад пошло, да со старшим сыном Степаном отец в
Красную Армию ушел. Вернулся он оттуда один и на одной ноге. Но за