"Н.Казандзакис. Последнее искушение Христа " - читать интересную книгу автора

Раввин сделал вид, будто не слышая этих слов, но шипение косоглазого
острым ножом вонзилось ему в сердце. Он повелительно поднял руку.
- Я желаю остаться наедине е Богом, - сказал раввин. --- Уходите!
Синагога опустела, народ разошелся, старик остался в полном
одиночестве. Он запер ворота, прислонился к.стене, на которой повис в
воздухе пророк Иезекииль, и погрузился в раздумья. "Бог всемогущ и вершит
то, что ему угодно, --рассуждал он. - Может быть, и прав умник Фома? Только
бы Бог не определил мне жить тысячу лет! А что, если Он решит, что я вообще
не должен умереть? Как же тогда Мессия? Неужели тщетна надежда племени
Израилева? Тысячи лет носит она во чреве своем! Слово Божье и питает его,
словно мать, вынашивающая плод. Она пожрала нашу плоть и кость, довела нас
до изнеможения. Только ради этого Сына и живем мы. Исстрадавшееся племя
Авраамово взывает, освободи же его наконец, Господи! Ты Бог и можешь
терпеть, но мы уже не в силах терпеть, смилуйся над нами!"
Он ходил взад и вперед по синагоге, день близился к концу, росписи
угасали, тень поглотила Иезекииля. Почтенный раввин смотрел, как вокруг
сгущаются тени, на память пришло все, что он повидал и выстрадал на своем
веку. Сколько раз, с каким страстным желанием устремлялся он из Галилеи в
Иерусалим, из Иерусалима - в пустыню, пытаясь отыскать Мессию. Но всякий
раз надежда его оканчивалась новым крестом и он, посрамленный, возвращался в
Назарет. Однако сегодня...
Раввин обхватил голову руками.
- Нет, нет, - прошептал он с ужасом. - Нет, не может быть!.
Дни и ночи напролет трещит теперь его голова, готовая разорваться:
новая надежда вошла в него, надежда, не вмещающаяся в голове, словно
безумие, словно демон, - надежда, которая гложет его. Это было уже не
впервые: вот уже годы, как это безумие запустило когти в его голову. Раввин
гонит его прочь, но оно .возвращается и если не отваживается прийти днем, то
приходит ночью - во мраке или в его сновидениях. Но сегодня, сегодня, в
самый полдень... Что, если это, действительно, Он?
Раввин прислонился к стене, закрыл глаза. Вот Он снова проходит мимо,
задыхаясь, несет крест, а воздух вокруг него содрогается, как содрогался бы
вокруг архангелов... Он поднимает глаза: никогда еще почтенному раввину не
приходилось видеть столько света в глазах человеческих! Неужели это не Он?
Господи, Господи, почему ты мучишь меня? Почему не отвечаешь?
Пророчества молниями рассекали его разум, его старческая голова то
наполнялась светом, то в отчаянии погружалась во мрак. Нутро его
разверзалось, и оттуда являлись патриархи, вновь устремлялся внутри него, а
нескончаемый в свой нескончаемый путь его народ, твердолобый, весь в ранах,
во главе с круторогим бараном-вожаком Моисеем, из земли рабства в землю
Ханаанскую, а ныне - из земли Ханаанской в грядущий Иерусалим. И дорогу им
проторивал не патриарх Моисей, а кто-то другой --голова раввина трещала, --
кто-то другой, с крестом на плече...
Одним прыжком он очутился у врат, распахнул их. Воздух хлынул на него,
он глубоко вздохнул. Солнце зашло, птицы возвратились в гнезда на ночлег,
улочки наполнились тенями, прохлада снизошла на землю Раввин запер врата,
сунул массивный ключ за пояс, на какое-то мгновение ему стало страшно, но он
тут же решился и, ссутулившись, направился к дому Марии.
.Мария сидела на высокой скамье в маленьком дворике своего дома и
пряла. День был еще достаточно длинным, стояло лето, и свет медленно