"Н.Казандзакис. Последнее искушение Христа " - читать интересную книгу автора

человеческими земли. Старец протянул руку, взял лежавший рядом со скамьей
настоятельский посох с навершием из слоновой кости и вдруг, словно силы
снова вернулись к нему, резко поднял голову и окинул взглядом стоявших у
стены друг подле друга монахов.
- Братья! - сказал он. - Я должен поговорить с вами в последний раз.
Обратитеся во слух, а ослабевшие от поста да уйдут, ибо тяжко будет то, что
я скажу вам! Все надежды и все страхи ваши должны пробудиться, напрячь слух
и дать ответ!
- Мы слушаем тебя, святой настоятель, - сказал самый старый из
братии, отец Аввакум, прижав руку к сердцу.
- В последний раз говорю я с вами, братья. А поскольку вы твердолобые,
то говорить я вынужден иносказаниями.
- Мы слушаем тебя, святой настоятель, - снова сказал отец Аввакум.
Настоятель наклонил голову, понизил голос.
- Прежде возникли крылья, а затем - ангел! - сказал он и умолк.
Затем настоятель обвел пристальным взглядом монахов одного за другим и
покачал головой:
- Что ж вы, братья, уставились на меня, разинув рты? Вот ты поднял
руку и что-то шепчешь, старче Аввакум. У тебя есть что возразить?
Монах снова положил руку на сердце и заговорил:
- Ты сказал: "Прежде возникли крылья, а затем - ангел". Этого
изречения мы никогда не встречали в Писаниях, святой настоятель.
- Да разве вы могли его встретить, старче Аввакум? Увы, разум ваш --
еще потемки! Вы открываете Пророков, но глаза ваши не видят ничего, кроме
букв. А что могут поведать буквы? Они - черные прутья темницы, в которой
томится и взывает дух. Среди букв и строк и вокруг них, на не исписанном еще
пергаменте, свободно витает дух. И я тоже витаю вместе с ним, неся вам
великую весть: прежде возникли крылья, а затем ангел, братья!
Старец Аввакум снова открыл уста:
- Светильник угасший - наш разум, святой настоятель, зажги же его.
Зажги его, дабы проникли мы в иносказание и узрели его.
- Поначалу, старче Аввакум, было стремление к свободе, самой же
свободы не было. И вот вдруг на самом дне рабства какой-то человек сильно,
стремительно взмахнул закованными в цепи руками, словно это были не руки, а
крылья. Затем еще один человек, еще, а после и весь народ.
- Народ Израильский? - послышались радостно вопрошающие голоса.
- Народ Израильский, братья! Таков великий и страшный миг, который
переживаем мы ныне. Желание свободы ожесточилось, крылья обрели силу, пришел
освободитель! Пришел освободитель, братья! Ибо что, по-вашему, сотворило
этого ангела свободы? Снисхождение и милосердие Божье? Его любовь? Его
справедливость? Нет, терпение, упорство и борьба человека сотворили его!
- Великий долг, тяжесть невыносимую возлагаешь ты на человека, святой
настоятель, - набравшись смелости, возразил отец Аввакум. - Неужели столь
велика твоя вера в него?
Но настоятель не обратил внимания на это возражение: все его помыслы
были теперь устремлены к Мессии.
- Это наш Сын! - воскликнул он. - Потому Писания и называют его
Сыном человеческим! Вот уже на протяжении многих поколений соединяются друг
с другом мужчины и женщины Израиля, а для чего, как вы думаете? Чтобы
познали наслаждение их бедра, чтобы возрадовалось их лоно? Нет! Тысячи и