"Н.Казандзакис. Последнее искушение Христа " - читать интересную книгу автора

тысячи ласк должны свершить они, чтобы родился Мессия!
Настоятель с силой ударил посохом о плиты пола.
- Помните, братья! Он может прийти среди ясного дня, может прийти и в
глухую ночь, так будьте же всегда готовы - в чистоте телесной, посте и
бдении, - горе вам, коль застанет он вас нечистыми, во сне и в насыщении.
Монахи прятались друг другу за спину, не решаясь поднять глаза и
взглянуть на настоятеля, и чувствовали, как от чела его изливается на них
яростное пламя.
Приготовившийся к смерти сошел, со скамьи, твердым шагом приблизился к
перепуганным, беспорядочно столпившимся отцам, вытянул посох и поочередно
коснулся им каждого.
- Помните, братья! - воскликнул настоятель. - Стоит лишь на
мгновение исчезнуть рвению, и вновь крылья обратятся в цепи! Бодрствуйте,
сражайтесь, денно и нощно держите зажженной лампаду - душу вашу! Бейте,
сотрясайте воздух крыльями! Я спешу, покидаю вас, иду говорить с Богом. Я
ухожу от вас, и вот вам мои последние слова: бейте, сотрясайте воздух
крыльями!
Дыхание у говорившего вдруг прервалось, и настоятельский посох
выскользнул из рук. Старец тихо и мягко опустился на колени и беззвучно
откинулся на плиты. Послушник громко вскрикнул и бросился поднимать своего
старца. Монахи пришли в движение, склонились над телом, уложили настоятеля
на плиты, сняли семисвечный светильник и поставили его рядом с мертвенно
бледным, неподвижным лицом. Борода старца поблескивала, белый хитон его
распахнулся, показалась обволакивавшая грудь и бедра старца покрытая кровью
грубая власяница с широкими железными шипами.
Старец Аввакум положил руку на грудь настоятеля - туда, где было
сердце, - и сказал:
-- Он умер.
- Он освободился, - сказал другой монах.
- Расстались и разошлись по домам влюбленные: тело - в землю, а душа
-- к Богу, - тихо произнес еще кто-то.
Но пока они, переговариваясь, готовились разогреть воду, чтобы омыть
покойника, настоятель открыл глаза. Монахи отпрянули, взирая на него с
ужасом. Лицо настоятеля сияло, тонкие руки с длинными пальцами шевелились, а
взгляд исступленно устремился в пустоту.
Старец Аввакум опустился на колени, снова положил руку на сердце
настоятелю.
- Стучит. Он не умер, - сказал монах и повернулся к послушнику,
который пал в ноги своему старцу и целовал их. - Встань, Иоанн! Оседлай
самого быстрого верблюда, скачи в Назарет и привези оттуда почтенного
раввина Симеона. Он исцелит настоятеля. Торопись, уже светает!
Светало. Облака рассеялись. Омытая, насытившаяся земля сияла и
благодарно взирала на небо. Два горных ястреба взвились в воздух и кружили
над обителью, суша на воздухе оперение.
Послушник вытер слезы. Выбрав в стойле самого быстрого верблюда --
молодого, стройного, с белой звездочкой во лбу, - он вывел его во двор,
поставил на колени, взобрался верхом, издал резкий крик, и верблюд вскочил с
земли, поднялся и помчался огромными скачками в сторону Назарета.
Утро светилось над Геннисаретским озером. В утреннем свете поблескивала
на солнце вода, у самого берега мутная от земли, нанесенной ночным дождем,