"Н.Казандзакис. Последнее искушение Христа " - читать интересную книгу автора

Сын Марии не ответил. "Все это устроил Бог сообразно воле своей, --
подумал он. - Здесь, в пустыне на краю света, свел Он со мною Иуду. Да
свершится воля Твоя, Господи..."
Согнувшись, монахи продвигались все вместе вперед, и ноги их вязли в
горячем песке. Краем рясы они прикрывали рот и ноздри, но песчинки все же
проникали им в горло и легкие.
Старец Аввакум шел впереди. Ветер закружил его и швырнул наземь.
Ослепленные песчаным облаком, монахи не видели этого и прошли прямо по его
телу. Пустыня свистела, звенели камни, старец Аввакум кричал хриплым
голосом, но никто не слышал его.
"Почему дыхание Иеговы - не свежий ветер, дующий с Великого Моря? --
хотел сказать Сын Марии своему товарищу, но не смог открыть рта. - Почему
ветер Иеговы не наполнит водой пересохшие колодцы в пустыне? Почему не любит
он зеленой листвы и безжалостен к людям? О, если бы нашелся человек, который
добрался бы до Бога, пал Ему в ноги и, прежде чем Тот испепелит его, поведал
о страданиях человеческих, о страданиях земли и зеленого листа!"
Иуда все, еще стоял у низкого входа в отдаленную келью, отданную ему
под мастерскую, и хохотал, смотря на похоронную процессию, которая то вязла
в песке и исчезала из виду, то снова, покачиваясь, продвигалась вперед. Он
заметил того, за кем охотился, и его темные глаза вспыхнули. "Велик Бог
Израиля, - радостно прошептал Иуда. - Все устраивает Он к лучшему. Это Он
привел изменника к острию моего ножа". Иуда довольно погладил усы и вошел
внутрь. В келье было темно, только в углу светились в небольшой печи
раскаленные угли. Коротконогий монах - полусвятой-полусумасшедший --
раздувал мехами огонь.
- Эх, отче Иеровоам! - весело сказал кузнец. - Так это и есть ветер
Божий? Вот это по мне! И я бы так дул, будь я Богом!
Монах рассмеялся.
- А я бы и вовсе не дул. Устал я... - сказал он, откладывая мехи и
вытирая пот со лба и шеи. Иуда подошел ближе:
- Не окажешь ли мне любезность, отче Иеровоам? Вчера в обитель пришел
гость - юноша с черной бородкой, босой, полоумный, как и твоя святость, и с
повязкой на голове, на которой красные пятна.
- Я первым увидел его! - гордо сказал монах. - Это, дорогой мой
кузнец, самый настоящий умалишенный. Говорит, будто видел сон и пришел из
самого Назарета за его толкованием к настоятелю - да простит его Бог!
- Послушай! Разве не ты ведаешь приемом гостей? Если кто-нибудь
приходит сюда, разве не ты убираешь его келью, стелешь постель и приносишь
еду?
- Конечно же, я. На другой службе от меня никакого толку, поэтому я
ведаю приемом гостей: стираю, подметаю, кормлю наших посетителей.
- В таком случае, постели ему сегодня на ночь в моей келье. Не могу
спать в одиночестве, что тут поделаешь, Иеровоам? Мне снятся дурные сны,
Сатана приходит искушать меня, и я боюсь впасть во грех. А если рядом со
мной слышно дыхание человеческое, я чувствую себя спокойно! Послушай, я
подарю тебе ножницы для стрижки овец, и ты сможешь стричь себе бороду. Ты
сможешь стричь и других монахов, и верблюдов, и никто больше не посмеет
сказать, что ты ни на что не годен... Слышишь, что я тебе говорю?
- Давай сюда ножницы!
Кузнец порылся в своем мешке и вынул оттуда огромные, покрытые