"Н.Казандзакис. Последнее искушение Христа " - читать интересную книгу автора

ржавчиной ножницы. Монах схватил их, поднес к свету, стал раскрывать и снова
закрывать с ненасытным восторгом.
- Велик Ты, Господи, и чудны творения Твои, - прошептал он в
беспредельном умилении.
- Итак? - спросил Иуда, встряхнув монаха, чтобы вернуть его к
действительности.-- Он будет у тебя вечером, - ответил монах, прижал к себе
ножницы и убежал.
Монахи уже возвращались. Им не удалось уйти далеко от обители. Вихрь
Иеговы кружил их и повергал наземь. Монахи нашли яму, скатили туда труп,
стали звать старца Аввакума прочесть молитву, но не смогли найти его, и
тогда почтенный раввин из Назарета наклонился над ямой и крикнул
опустошенной, бездушной плоти: "Ты - прах, так возвратись же во прах, душа
покинула тебя, и нет больше нужды в тебе, ибо долг твой тобою исполнен. Ты
исполнило свой долг, тело, ты помогло душе снизойти в изгнание земное,
провести несколько солнц и лун среди песка и камней, согрешить, выстрадать,
возжелать родины своей - неба и отца своего - Бога. Ты больше не нужна
настоятелю, плоть, растворись же!"
Пока раввин говорил, на труп настоятеля уже опустился тонкий слой
песка, покрывший его лицо, бороду, руки. Затем поднялись новые песчаные
тучи, и монахи отправились в обратный путь. В ту минуту, когда ведавший
приемом гостей полоумный схватил ножницы и убежал, ослепшие, с
потрескавшимися губами и опрелыми подмышками монахи, еле держась на ногах,
входили в обитель, таща с собой старца Аввакума, которого нашли на обратном
пути наполовину засыпанного песком.
Почтенный раввин протер влажной тряпкой глаза, губы и шею, опустился на
корточки перед опустевшей скамьей настоятеля и стал слушать, как за запертой
дверью иссушает и разрушает мир дыхание Иеговы. В голове его от виска к
виску проходили друг за другом пророки: в таком же горячем воздухе взывали
они к Богу, таким же горячим должны были чувствовать они приближение Господа
Всесильного к устам и очам своим.
"Бог есть пустыня, ветер, зной, молния, но не сад цветущий - я знаю
это, - шептал он. - Сердце же человеческое - лист зеленый, несомый в
вихре и иссушаемый Богом. Что делать, как вести себя, дабы смягчился лик
Его? Когда мы приносим Ему в жертву агнцев, Он кричит:
"Не желаю я мяса, только псалмы утоляют глад мой!" Но лишь откроем мы
уста и начнем песнопения, Он снова кричит: "Не желаю я слов, одно лишь мясо
агнца - сына моего единственного - насыщает глад мой!"
Почтенный раввин вздохнул. Он устал, а думы о Боге только раздражали
его. Раввин стал искать место где-нибудь в углу, желая прилечь. Уставшие,
измученные бессонницей монахи разбрелись по кельям, чтобы уснуть и увидеть
во сне настоятеля. Сорок дней душа его будет кружить вокруг обители, входить
в кельи, смотреть, что делают монахи, давать им наставления и журить их.
Итак, монахи улеглись, чтобы отдохнуть и увидеть во сне настоятеля.
Почтенный раввин огляделся вокруг, но никого не было. Только два черных пса
вошли, улеглись на плитах и, скуля, принюхивались к пустой скамье. Снаружи
стучался в дверь, тоже пытаясь проникнуть внутрь, разъяренный вихрь.
Раввин хотел уж было прилечь рядом с собаками, но тут заметил Сына
Марии, который неподвижно стоял в углу и смотрел на него. Сон сразу же
улетучился с его отяжелевших век, он беспокойно сел и кивком велел сыну
своего брата подойти ближе. Тот словно только и ожидал этого призыва.