"Никоc Казандзакиc. Я, грек Зорба (Роман) " - читать интересную книгу автора

- Ну уж нет, - сказал он, - не будь идиотом, это же ключ от рая. Он
поднял голову, посмотрел на меня внимательно, словно хотел угадать, какой же
я смысл вложил в эти слова: загробная жизнь, царство небесное, женщина или
священник. Казалось, он многого не понимал. Старик мягко тряхнул своей
большой головой.
- Калек в рай не пускают! - сказал он и замолчал.
Я пошел полежать в каюту, взяв книгу; Будда все еще владел
моими мыслями. Я читал диалог Будды и пастуха, от которого в последние годы
на меня веяло спокойствием и безмятежностью.
"Пастух - Обед мой готов. Я подоил своих овец. Дверь моей
хижины заперта, очаг разожжен. Можешь изливать дождь столько, сколько
захочешь, о небо!
Будда - Я не нуждаюсь больше ни в пище, ни в молоке. Ветры -
мое жилище, очаг мой погас. Можешь изливать дождь столько, сколько захочешь,
о небо!
Пастух -У меня есть волы, коровы, у меня есть луга моих предков
и бык, который покрывает моих коров. А ты, ты можешь изливать дождь столько,
сколько хочешь, о небо!
Будда - У меня нет ни волов, ни коров. У меня нет пастбищ. У
меня ничего нет. Я ничего не боюсь. А ты, ты можешь изливать дождь столько,
сколько захочешь, о небо!
Пастух - У меня есть пастушка, покорная и преданная. Прошло
много лет с тех пор, как она стала моей женой, я счастлив, балуясь с ней по
ночам. А ты, ты можешь изливать дождь столько, сколько захочешь, о небо!
Будда -У меня есть душа, покорная и свободная. Уже многие годы
я ее упражняю и научил ее играть со мной. А ты, ты можешь изливать дождь
столько, сколько захочешь, о небо!"
Эти два голоса еще говорили, когда сон овладел мной. Вновь
поднялся ветер, и волны разбивались о толстое стекло иллюминатора. Я плыл
между сном и явью. Мне виделось, как разразилась жестокая буря, пастбища
затопило, волов, быка и коров поглотила вода. Ветер унес крышу жилища, огонь
погас; жена вскрикнула и замертво упала наземь. Пастух начал жаловаться; он
кричал, но я его не слушал, а все глубже погружался в сон, скользя, как рыба
в морской глубине.
Когда я проснулся на рассвете, справа тянулся огромный
божественный остров, гордый и дикий. Бледно-розовые горы с улыбкой
выглядывали из тумана под осенним солнцем. Море цвета индиго вскипало вокруг
нас, оставаясь все еще беспокойным.
Зорба, завернувшийся в коричневое одеяло, жадно рассматривал
Крит. Его взгляд перелетал с гор на равнину, затем скользил вдоль берега,
изучал его, словно вся эта земля была ему близка и он рад снова ступить на
нее.
Я подошел и тронул его за плечо:
- Наверняка ты не в первый раз приезжаешь на Крит, Зорба! - сказал я. -
Ты разглядываешь его, как старого друга.
Зорба зевнул, будто скучая. Я почувствовал, что он совершенно
не расположен поддерживать разговор.
- Тебе наскучили разговоры, Зорба?
- Они мне не наскучили, хозяин, - ответил он, - просто мне их трудно
вести.